«Возможно, сегодня это самое важное.
Еще бы знать почему!»
Да, предмет становится теплее. То же происходит с его большим собратом, стоящим на задворках новой гостиницы Хиванара?
Он встал. Неважно, что уже поздно. Он должен увидеть.
Осторожно опустив артефакт на стол – в соответствии с местоположением гостиницы – он встал и подошел к шкафу.
Звуки мятежей утихли – беспорядки переместились в бедняцкие кварталы на севере. Нацепив тяжелый плащ и захватив трость – она была ему нужна не как опора, а как средство защиты против возможного нападения – Раутос Хиванар покинул контору. Тихо прошел по дому. Наружу, налево, к внешней стене.
Стражники у ворот отдали честь.
– Есть проблемы поблизости?
– Пока нет, господин.
– Я решил прогуляться.
Стражник поколебался и сказал: – Я соберу эскорт…
– Нет, нет. Я буду осторожен.
– Господин…
– Открой дверь.
Стражник повиновался.
Миновав арку, он помедлил в узкой аллее. Услышал, как стражник закрывает ворота. Запах дыма здесь сильнее; немногие все еще горящие на железных столбах фонари окружает туманное гало. У канав валяется всяческий мусор – самая неприятная деталь, показывающая, насколько далеко жизнь ушла от норм порядка и закона. Неспособность очистить улицы – верный признак деградации культуры. Культуры, которая, несмотря на громкие уверения в обратном, потеряла чувство гордости и веру в себя.
«Когда все случилось? После эдурского завоевания? Нет, поражение – лишь симптом. Шепоток, обещавший анархию и разрушение, прозвучал уже давно. Шепоток столь тихий, что мы не смогли расслышать. Ах, и это вранье. Мы просто не желали слышать…»
Он озирался. Он чувствовал, как давит на плечи тяжкое утомление.
Не только ему. Летерасу. Всей империи.
Раутос Хиванар вышел в умирающий город.
Пятеро людей забредут ночью на тартенальское кладбище, только если они замышляют недоброе. Хмурый Аблала Сани вышел из темноты и ворвался в их кружок. Заработал кулаками. Еще миг – и он стоял среди пяти недвижных тел. Подобрал одно, подтащил к дыре под корнями громадного поваленного дерева. Бросил труп в провал, вернулся за следующим.
Вскоре после этого он разжег небольшой костер и начал расчищать пространство, вырывая траву и откатывая валуны. Опустился на колени, вырывая мелкие сорняки – и начал двигаться, формируя расходящуюся спираль.
Туманная луна все еще восходила над головой; где-то неподалеку к северу горели здания. Все нужно закончить к рассвету. Чистое место, широкий круг обнаженной земли. Кочки останутся – и это правильно, это хорошо, ведь все кладбища отличаются неровностью.
Услышав бормотание из дыры под деревом, Аблала встал, отряхнул ладони и колени. Подошел к провалу. Начал разглядывать серые тела, пока не выделил то, от которого исходили звуки. Присел, еще несколько раз ударил человека по голове, пока тот не прекратил стонать. Удовлетворенно вернулся в круг.
Да, к рассвету.
Потому что на заре, знал Аблала Сани, император поднимет проклятый меч, а напротив него на песке арены будет стоять Карса Орлонг.
В тайной комнате – которая некогда была могилой – сидели Ормли, Поборник Гильдии Крысоловов, и чрезмерно жирная женщина. Ормли кривился. – Здесь это тебе не нужно, Ракет.
– Да, – ответила та, – но я уже привыкла. Не поверишь, сколько силы в пышных привесках. Они устрашают. Знаешь, если дела наладятся и пищи станет в избытке, я попробую стать толстой по-настоящему.
– Я как раз об этом. – Ормли склонился над столом. – Твои буфера искусственные и не весят как настоящие. Ты будешь уставать, пройдясь по комнате. Колени заболят. Дыхание спертое, потому что легким не хватает пространства. На животе «полоски беременности», хотя ты не рожала…
– А если я забеременею? Не все ли равно тогда, какие там полоски?
– Ну, я не знаток этого дела… но думаю, что все равно. Никто не отличит.
– Ормли, ты полный идиот.
– Но в своем деле я хорош.
Услышав это, Ракет кивнула. – Итак? Как дела?
Ормли прищурился и почесал заросший подбородок. – Есть проблема.