Рулад, казалось, готов зарыдать: – Предательство среди Эдур? Моих Эдур? Нет, не может быть. У него есть доказательства?
Плечи канцлера едва заметно дернулись. – Ваше Величество, сомневаюсь, что он решился бы донести, не наткнись на самую… неожиданную информацию.
– Прочь. Изыди! Изыди!
Трайбан Гнол согнулся в поклоне и попятился из зала. Может быть, сегодня он перестарался… но семена явно упали на плодородную почву.
Едва закрылись створки дверей, Низаль вышла из алькова. Рулад взмахом руки подозвал ее.
– Любовь моя, – детским голоском прохныкал он, – что делать? Демон… они притащили его сюда.
– Император, вы непобедимы.
– И сколько раз мне нужно умереть, уничтожая его? Нет, я не готов. Бинадас был могучим волшебником, ровней самому Королю-Ведуну. Мой брат…
– Возможно, – предположила Низаль, – что Канцлер исказил детали. Возможно, и сон Томада был ложным – в мире много богов и духов, почитающих Скованного врагом.
– Довольно. Я обречен на сомнения. Я ничего не понимаю. Что творится, Низаль?
– Придворные интриги, любимый. Возвращение флота подстегнуло их.
– Мои собственные Эдур… замыслили измену…
Она протянула руку и коснулась левого плеча Рулада – легчайшим касанием. И тут же отпрянула. «Осмелюсь ли?» – Карос Инвиктад, похоже, самый амбициозный среди всех. Он наслаждается, устроив в Летере царство террора; он готов распространить власть ужаса и на Тисте Эдур. Ваше Величество, я летерийка – я знаю людей подобных Блюстителю, знаю, что ими движет, что питает их низменные души. Он алчет контроля, сердце его дрожит от страха перед всеми, кто остался вне зоны контроля, словно перед самим хаосом. Он живет в мире, на который со всех сторон наступают враги. Ваше Величество, идеал Кароса Инвиктада – остаться одному в окружении кучи трупов, уничтожить всё непонятное и непостижимое. Но даже тогда он не обретет покоя.
– Может быть, ему надо встретиться со мной на арене, – с глумливой насмешкой сказал Рулад. – Лицом к лицу с дитем хаоса. Но нет, он мне нужен для охоты на летерийцев. На изменников.
– Летерийцу будет дана власть над Эдур?
– Измена не имеет окраса, – ответил Рулад, неловко заерзав на престоле. – Она течет невидимо в крови любого цвета. Я еще не принял решения. Нужно подумать, понять. Кажется, стоит снова вызвать Канцлера.
– Ваше Величество, вы однажды назначили некоего Эдур следить за Патриотами. Помните?
– Разумеется, помню. Ты считаешь меня идиотом, женщина?
– Возможно, Брутен Трана…
– Да, он самый. Он не раз делал доклады. Выполняет мои приказы? Как узнать?
– Просто призовите его, Император.
– Почему он скрывается от меня? Злоумышляет с прочими изменниками?
– Ваше Величество, я точно знаю: он почти каждый день пытается получить у вас аудиенцию.
– Ты? – Рулад смотрел, подозрительно прищурившись. – Откуда знаешь?
– Брутен Трана отыскал меня и умолял замолвить за него словечко. Канцлер не дает ему увидеться с вами…
– Трайбан Гнол не может делать такое! Он летериец! Где мои Эдур? Почему я никого из них не вижу? Вернулись Томад и Ханради Халаг! И ни один не переговорил со мной!
– Ваше Величество, Томад ожидает в приемной.
– Я знал, что нужно ему отказать. Шлюха, ты смущаешь меня. Ты мне не нужна – мне никто не нужен! Что мне нужно, это время. Подумать. Вот и все. Все боятся меня – и не без основания. О да! Изменники вечно боятся, и когда их планы вскрываются – о, как они умоляют сохранить им жизни! Может, нужно убить всех? Море трупов, и над ним покой. Вот чего я жажду. Покоя. Скажи, Низаль, твой народ счастлив?
Женщина опустила голову. – Не знаю, Император.
– А ты? Ты счастлива со мной?
– Я чувствую только любовь, Император. Мое сердце принадлежит вам.
– Не сомневаюсь, то же самое ты говорила Дисканару. Как и всем мужчинам, с которыми делила постель. Прикажи рабам налить ванну – женщина, ты воняешь потом. Потом ожидай меня под простынями. – Он возвысил голос: – Позвать Канцлера! Мы желаем говорить с ним сейчас же! Иди, Низаль. Летерийская вонь вызывает во мне тошноту.
Едва она сдвинулась с места, Рулад вскинул руку: – Дражайшая, эти золотые шелка – в них ты подобна жемчужине. Сладчайшей жемчужине…
Брутен Трана ожидал в коридоре. Наконец Томад Сенгар, которому было отказано в аудиенции, покинул Гражданскую Палату. Трана заступил старейшине дорогу и поклонился: – Привет вам, Томад Сенгар.
Пожилой Тисте Эдур рассеянно пригляделся к нему. – Ден-рафа. Что тебе нужно от меня?