– Полагаю, из Синецветья, господин, – ответил Танал. – Из коллекции Сенорбо. Среднее время решения – три дня, хотя рекордный результат – меньше двух…
– И кто? – Карос, сидящий за столом, поднял глаза.
– Не поверите, господин, какой-то тартенал-полукровка. Здесь, в Летерасе. По общему мнению, простачок, но от природы ловко щелкает головоломки.
– И задача – передвинуть штыри так, чтобы они разом рассыпались.
– Да, господин. Насколько я слышал, необходимо совершить ровно…
– Нет, Танал, не говорите мне. Сами понимаете. – Куратор, командир Патриотистов, положил головоломку. – Спасибо за подарок. А теперь, – сказал он, слабо улыбнувшись, – как думаете, мы достаточно причинили неудобства Брутену Тране?
Карос поднялся, поправил на плечах алый шелк – единственный цвет и единственный материал, что он признавал в одежде, – потом взял в руки короткий жезл – официальный символ кабинета, из черного кровь-дерева из земли эдур с серебряными чашечками, украшенными ониксами, – и махнул в сторону двери.
Танал поклонился и первым вышел в коридор, к широкой лестнице; они спустились на первый этаж и прошагали через двойные двери во внутренний двор.
Ряд узников жарился на солнцепеке у западной стены закрытого пространства. Их вывели из клеток за удар колокола до рассвета, а сейчас уже миновал полдень. Нехватка воды и пищи, сегодняшняя иссушающая жара вкупе с жестокими допросами в течение последней недели привели к тому, что из восемнадцати арестованных половина лишилась чувств.
Танал обратил внимание, что куратор нахмурился при виде бездвижных тел, повисших на цепях.
Посредник от тисте эдур, Брутен Трана из племени ден-рата, стоял в тени, держась подальше от узников; высокая молчаливая фигура медленно развернулась к пришедшим Таналу и Каросу.
– Брутен Трана, рад приветствовать, – сказал Карос Инвиктад. – Как поживаете?
– Давайте продолжим, куратор, – проговорил серокожий воин.
– Давайте. Вместе с вами мы можем обследовать каждого из собранных тут арестованных. Особые случаи…
– Я не собираюсь подходить к ним ближе, чем сейчас, – прервал Брутен. – Они погрязли в собственных нечистотах, а этот двор совсем не проветривается.
Карос улыбнулся:
– Понимаю, Брутен. – Он прислонил жезл к плечу и повернулся к ряду арестованных. – Вы правы, подходить ближе нам не стоит. Начну с крайнего слева, а потом…
– Он без сознания или мертв?
– Ну, отсюда и не поймешь.
Заметив, как нахмурился эдур, Танал поклонился Брутену и Каросу и прошел пятнадцать шагов к узникам. Нагнулся, приглядываясь к повисшему на цепях телу, затем выпрямился.
– Живой.
– Так растолкайте! – скомандовал Карос. Его голос, похожий на визг, мог бы заставить глупого слушателя поморщиться – глупого, разумеется, если позволит куратору заметить подобную реакцию. Так ошибиться можно было только один раз.
Танал Йатванар пинал узника, пока не раздалось сухое всхлипывание.
– Поднимайся, предатель, – негромко произнес Танал. – Куратор требует. Вставай, или я начну ломать кости в этом жалком мешке, который ты зовешь телом.
С великим трудом пленник выпрямился:
– Пожалуйста, воды…
– Больше ни слова. Стой прямо, слушай свои преступления. Ты ведь летериец? Покажи нашему гостю эдур, что это значит.
Танал вернулся к Каросу и Брутену. Куратор продолжал объяснять:
– …известно о связях с несогласными элементами в медицинском колледже – в этом он признался. Хотя обвинений в конкретных преступлениях ему не предъявлено, ясно, что…
– Следующий, – прервал Брутен Трана.
Карос захлопнул рот, потом сдержанно улыбнулся:
– Разумеется. Следующий – поэт, сочинивший и распространявший призывы к революции. Гордец, он ничего не отрицает.
– А тот, что рядом?
– Владелец гостиницы, в таверне которой часто собирались нежелательные элементы – по сути, разочарованные солдаты; двое из них тоже среди арестованных. О подстрекательствах нам сообщила честная шлюха…
– Честная шлюха, куратор? – Эдур чуть скривил рот в улыбке.
Карос заморгал:
– Ну да, Брутен Трана, честная.
– Потому что настучала на хозяина гостиницы?
– Он замешан в измене…
– Скорее всего слишком сильно хотел урезать ее заработки. Продолжайте, и, пожалуй, будет достаточно кратких описаний преступления.
– Разумеется, – сказал Карос Инвиктад, легонько постукивая жезлом по пухлому плечу, как будто дирижируя медленным маршем.