— Договорились. Когда патроны готовы будут?
— Ну, ежели нынче же работу и начинать… в следующий вторник я десяток уже сделаю. Но, опять же, капсюли купить потребуется, порох…
— Сколько?
— Чего сколько?
— Сколько денег надо?
— Патрон большой у вас, я так думаю, что ежели серебром, то копеек по двадцать… пять за каждый. А ежели в сибирках брать, то… думаю, рубликов по десять, никак не меньше.
— Для начала будем в сибирках рассчитываться, вот тебе три тысячи, — Николай Павлович подумал, что не зря он забрал у бурятов свои «трофеи». А подойдут патроны, буду брать у тебя за серебро. И за золото, но золото — это потом, когда мне уже тысячи патронов нужны будут.
— Э… а искать-то вас где?
— Я через три дня сам к тебе приду.
Вечером Николай Павлович зашел в здание почты, где расположился штаб партизан. Бардак в штабе его очень удивил: ему не пришлось никому ничего объяснять, чтобы зайти внутрь, а когда он поинтересовался, кто здесь главный, один из партизан повернулся и ответил:
— Ну я главный, а ты кто?
— А как тебя звать-то, главный?
— Командир партизанского отряда «Красный большевик» Хворостов.
— Дурак ты, Хворостов, а не командир. Ты зачем в город вошел? Кто тебя сюда звал?
— Вообще-то мы город от беляков освободили! — начал было вскипать партизан.
— Город не вы освободили. А сколько ты людей потерял, пока в город заходил? Сто, двести?
— Ну, немного за сотню, наверное, но город-то освободили?
— Говорю же: дурак. Я с двумя дюжинами воинов выгнал отсюда американцев, четыре сотни чехов на тот свет отправил. Потеряв двоих ранеными. Еще бы неделю — ушли бы и семеновцы, и японцы. Оставив в городе несколько сотен мертвыми. И это было бы именно освобождение, а ты сюда зачем пришел?
— Сам дурак. Мы же перерезали дорогу, по которой интервенты Колчака оружием и боеприпасами снабжают, а без снабжения Красная армия колчаковцев быстро разобьет.
— Вот тут ты верно сказал: дорогу перерезали. Завтра, самое позднее послезавтра сюда пойдут и японцы, которые на двенадцать верст от города отошли, и американцы, и с севера колчаковцы, а с юга уже семеновцы вас громить начнут. Весь твой отряд с дерьмом перемешают, половину города сожгут — но дорогу обратно возьмут. И что ты делать будешь?
— Отобьемся…
— Да ни хрена ты не отобьешься! Ты мне помешал сделать так, чтобы вся эта сволочь… как ты их назвал, интервенты? Вот чтобы они сами друг друга тут поубивали. А пока бы они тут этому приятному времяпрепровождению предавались, дорога бы стояла, причем стояла бы недели две, не меньше. Так что быстренько своих партизан из города уводи от греха подальше и больше сюда не суйся, пока не позовут.
— А ты кто такой, чтобы мне приказывать?
— Я тот, кто силами двух дюжин воинов отправил к чертям в котлы больше четырех сотен врагов. А ты, болван, выпустил две с половиной сотни семеновцев и шесть сотен японцев, которые теперь будут убивать русских и бурятских мужиков, грабить села и разрушать все, до чего дотянуться смогут. Так что уйди, от греха подальше, не мешай мне свою работу делать.
— Какую работу? — очень удивился такой формулировке Хворостов.
— Тихо и спокойно врагов убивать. Я не собираюсь их выгонять: живые-то они уйдут, но зла причинять много. А вот мертвые зла причинить уже не смогут. Убирайся из города! Ты хотя бы своих людей пожалей, умрут ведь ни за грош.
— Умрут за Советскую власть!
— Ну ты и идиот! Если тебе эта власть так дорога, то позволь своим людям за нее не умирать, а жить! Впрочем… ты вот о чем подумай: у тебя тут партизан сотни три. Мои люди за три для и две ночи четыре с половиной сотни оприходовали. Причем это были профессиональные солдаты, а у тебя всего лишь мужики. Как думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы и вас из города убрать? У тебя сейчас есть выбор: убраться живыми, чтобы врага и дальше громить, или убраться на тот свет — чтобы враги лишь порадовались этому.
— Ты мне угрожаешь⁈
— Нет, просто сообщаю, но…
Дверь в комнатку распахнулась и вбежавший в нее молодой парень с порога прокричал:
— Из Петровска телеграмма, станцию прошел эшелон, в котором полк каппелевской дивизии к нам едет. С пушками!
— Ну вот. Ты, Хворостов, лучше послушай, что тебе умные люди говорят. Уводи своих партизан пока есть куда идти…
— А… а ты?
— Я тоже уведу. То есть я уже своих увел. Потому что мне не нужно освобождать города, мне нужно, чтобы враги здесь же и сгинули. И они сгинут, но ради этого самим помирать… я думаю, что это глупость. А ты…ты сам решай. Все, до свидания… если живым останешься, что еще наверняка встретимся, командир Хворостов.