— Но меня тоже не учили брать…
— Тогда давай так договоримся: ты теперь не будешь главным, а главным мы назначаем меня. И ты тогда будешь слушать мои команды.
— Договорились, а делать-то что?
— Кто знает, сколько у казаков в Троицкосавске наших? То есть бурят и монголов?
— Ну… я не знаю, но думаю, что нисколько. Китайцы есть, их два полных эскадрона, а бурятов Семенов всех за Читу давно уже увел: понимал, сволочь, что против своих они воевать не станут. Думал, их сагитировать?
— Агитировать ты их потом будешь, когда мы всех интервентов уничтожим. А сейчас работу делать нужно. У тебя среди твоих большевиков казаки есть?
— Нет.
— А солдаты, которые на войне были? Только мне нужны такие, кто награды за свою службу получал.
— В Иркутске есть один с георгиевской медалью, а здесь… трое с медалью «За храбрость» вроде…
— Тащи их сюда, для них как раз работенка имеется…
Селенгинские буряты за последние пять лет очень сильно поменяли образ жизни. И более всего поменяли за последние два года, но вовсе не революция стала тому причиной. Просто в результате войны у них появилось много современного оружия (в основном, почему-то, японские «Арисаки»). Ружья у них и раньше были: коров пасти в местах, где волки встречаются чуть ли не чаще собак, без ружья никак нельзя — но Арисака была удобнее берданки. А в последнее время и с патронами к ним проблем не стало: хотя японцы их и не продавали, но обильно снабжали боеприпасами тех же семеновцев — а какой казак откажется от денег? А в последнее время и на продукты они патроны с удовольствием меняли (кстати, именно по этой причине даже в «окруженном» Троицкосавске казаки бурятов, приходящих в город, не трогали и даже защищали их от чехов).
Старый Зодбо, привезший в город подстреленную косулю, рассказывал сидящим вокруг него казаков «последние новости с воли»:
— Плохи ваши дела, ребята. Пришел на Селенгу страшный полковник Андреев, а с ним несметно горных стрелков. Их при царе по всей России собирали, и есть среди них много разных людей со всей державы. Даже буряты есть. Вы слушали, как самого атамана Семенова на переправе застрелили?
— Пуля — она в любого попасть может…
— Пуля попадает в того, для кого стрелком назначена. Я встречал Мунхэбаатара, это он Андрееву сдавал экзамен.
— Это что такое?
— Не знаю, но если бы он не попал, то не взял бы Андреев его в свой отряд — а там все стрелки такие, что за версту в голову попадают. Мунхэбаатар попал, но, рассказывал, попасть мало, нужно потом и от тех, кто за ним пойдёт, уйти. Он ушел… то есть не пошли за ним и он просто ушел, но в отряд его за это пока не приняли. И говорил он, что теперь ему другое задание дали: издали всех, кто в городе останется и сдаваться Андрееву не будет, пострелять. Не всех, урок ему две дюжины подстрелить определен, из которых есаулов или хоть хорунжих не менее трех.
— Спасибо, что предупредил, на окраину, пока еще две дюжины наших не подстрелят, соваться не будем.
— Глупые вы, у Андреева с такими экзаменами только вокруг Троицкосавска стрелков с пару дюжин сидят.
— Так, а ты пришел за патронами, которыми нас же и убивать будут⁈
— Говорю же: глупые. У стрелков тех ружья особые, им и патроны особые нужны. А эти патроны хороши волка бить, косулю или зайца, ими за версту человеку в голову не попасть.
— А ты нам зачем все это рассказываешь? Запугать хочешь?
— Вас Андреев поубивает — и где я патроны покупать буду?
— Тоже верно…
— Я вам так скажу: слышал, что Андреев своим так приказал: ежели кто из мобилизованных казаков отсюда сам уйдет под его руку, то тех трогать не будут. Пойдут служить — через полгода, говорит, вину перед Россией искупит. Служить не пойдет, то можно работой искупить: он вроде рудник какой-то ставить хочет и завод. Или на землю сядет — тут работой крестьянской уже три года искупать придется. А если кто к нему чеха притащит… говорит, что за чеха одного, живого или мертвого, он двоих казаков простит, а за офицера, тоже чеха, сразу пятерых.
— Сладко ты в уши льешь…
— Из тех полков, что Семенов хотел сюда привести, уже больше двух эскадронов к Андрееву ушли. Служить остался неполный эскадрон, а прочие кто по домам ушел крестьянствовать, кто на рудник подался — но все довольны. Жалко, у них теперь патронов не купить…
— Слушай, Зодбо, а ты нас к Андрееву вывести сможешь? А то выйдем и этому твоему баатару на мушку попадем…
— Не знаю… Я спрошу, все же Мунхэбаатар из соседнего яса, мы с его отцом дружили. Вы мне две дюжины патронов подготовьте, я через три дня приду. Тогда и скажу, а сколько вы мне за это заплатите…