Опросы пастухов позволили нам собрать немало сведений. Заинтересовался и сильно помог главный ветврач совхоза Анатолий Бочаров. Он почти постоянно находился в бригадах, и с его помощью была создана следующая картина.
Да, есть такие птицы, утверждали жители тундры. Серенькие, невзрачные на вид. Зимой на юг не улетают, остаются в тундре.
Только ложатся спать не осенью, как евражки и медведи, а когда солнце уходит за лиловые вершины Анадырского хребта и наступает полярная ночь. Просыпаются тоже не весной, а с появлением солнца и более или менее теплым дуновением южного ветра. Стоит цепям гор оплавиться в первых золотых лучах и зажечь над собой синий край застуженного, затянутого игольчатым, звездным инеем неба — они тут как тут.
— Какие солнечные птицы! — прошептал сын, выслушав этот рассказ. — Папка, надо их найти.
Да, надо. И, главное, можно. Уверенность в этом окрепла после сообщений Бочарова. Проявилась любопытная деталь: каждый рассказчик называл новый район обитания птиц. Один показывал на восток: «На речке Нотарелян…»; другой на запад: «В обрывах речки Умкарыннэт…»; третий махал рукой на юг. Но все дружно сходились в главном — птицы спят в норках; когда нет солнца, вообще не появляются; при солнце пробуждаются — «в южаки», то есть в дни теплых ветров.
И поскольку все рассказчики, работавшие в разных бригадах, указывали разные места встреч, напрашивался вывод, что удивительные птицы многочисленны и живут на большой территории. Значит, вероятность встречи с ними не так уж мала. Почему же нигде в литературе о них нет ни слова? Это нас смущало, но только до поры до времени, пока не разобрались в ситуации. Для жителей тундры они были обычны, как евражка. А орнитологи бывают в тундре только летом. Людям же, связанным с горной промышленностью, они либо безразличны, как ворона в подмосковном селе, либо они не умеют видеть необычное и анализировать увиденное. Летают? Ну и пусть себе летают: значит, так надо. Правда, наше предположение, что птиц много и ареал обитания широк, сдерживалось существенным фактором, пока не встретился второй человек, державший птиц в руках, как Пультын. В лице старого пастуха мы потеряли единственного свидетеля, сумевшего дать сведения биологического характера.
К весне ручеек иссяк: в марте бригады небольшими кочевками медленно пошли в сторону пролива Лонга, к «живой воде» океана.
В середине лета стада оленей нашего совхоза выходят к многочисленным лагунам, протянувшимся вдоль северного побережья Чукотки, забродят в их тихие, спокойные, очищенные солнцем и ветром ото льда неглубокие заводи. Там животные сутками пьют морскую воду, становясь чем-то вроде биологического комбината по переработке насыщенного солью и микроэлементами «питательного бульона», сваренного для них заботливой и умной хозяйкой — матерью Природой.
Живой водой организм очищается от шлаков, накопленных в зимние месяцы, и каждый его орган и каждая клетка запасает на следующий жизненный цикл нужные для нормальной работы вещества, которыми бедна растительность тундры.
Летом живую воду приходят пить и многие звери, а те, что обитают слишком далеко от побережья, все равно получают свою долю морских питательных веществ осенью, когда по рекам в верховья начинает подниматься на места зимовок голец, все лето жировавший в просторах Ледовитого океана.
Пультын прав
Следующая зима близилась к завершению, а ничего нового нам узнать не удалось. Клубок истории о таинственных «солнечных птицах» словно закатился в какой-то овражек, и кончик путеводной нитки, состоящей из конкретных фактов, запал в его дебри. Мы и так и сяк дергали «клубок» новыми расспросами, но увы…
Однако, памятуя древнее «ищущий да обрящет» попыток не оставляли. И в разгар весенней корализации были вознаграждены.
Веснами в оленеводческих совхозах проводится выбраковка, и формирование товарного стада. Зоотехники и ветеринарные врачи с десятком рабочих объезжают бригады, в каждой сооружается легкий кораль и двух-трехтысячное стадо в течение нескольких дней пропускается через него. Опытные оленеводы и специалисты осматривают животных, выбраковывая непригодных для воспроизводства. Работа трудоемкая, тяжелая, проходит на открытом воздухе, а в марте, да и в апреле гуляют по долинам горных тундр жгучие ветры с температурами в тридцать и ниже градусов.
Сильные морозы той весной заставили руководителей совхоза поставить кораль рядом с перевалбазой и обработать в нем по очереди стада сразу трех бригад: половину совхозного поголовья. Удобно же: настоящий дом под боком, ночевки в тепле, в свободную минуту можно забежать и выпить кружку горячего чая, памятуя древнюю русскую поговорку о том, что тепло не в шубе живет, а в животе.