Ну а по вечерам всякие ходили разговоры за широким столом. И каких только историй не услышишь! Как-то и я выложил рассказ старого пастуха. Все притихли.
— Живут байки, но такие… — наконец ехидно начал один из молодых механизаторов, но его перебил другой голос.
— Пультын прав! — к нашему изумлению твердо сказал разъездной фельдшер Гладков. — Я их тоже видел и держал. — Он вытянул над столом руку и сложил ладонь лодочкой. Какими-то до того уверенными и обычными были и слова и этот жест Гладкова, что все невольно попытались заглянуть в ладонь: а вдруг там и сейчас притаилась таинственная Кайпчекальгын?
— Где? — только и смог спросить я. — Где это было?
— Да на речке Энматгыр, километрах в тридцати от моря. Там бугры невысокие, речка их прорезает, и получаются крутые обрывы. Ехали мы в шестую бригаду: Пультын, Телетегин, я. На чаевке Пультын и рассказал, а Телетегин подтвердил. Приехали к обрывам, полезли с Телетегиным, нашли норы. Он в двух пошуровал — пусто. А из третьей достает. Подул на перышки, поднес к уху, потом мне дал. Я повертел: серенькая, вроде мороженая. Но поднес к уху — сердце стучит. Редко, но стучит. Прав Пультын.
— Что ты с ней дальше сделал?
— А ничего. Отдал Телетегину, а он на место положил, снежком дырку припорошил. Попили чай и поехали дальше.
Я смотрел на него во все глаза. Человек был рядом с необычным. В руках его держал! И никаких эмоций. По крайней мере, сейчас. Но это, наверное, по прошествии времени… Или нет?
— И ты не удивился? — спросил я. — Ведь наверняка нигде не читал об этом, не мог не знать, не чувствовать хоть, что видишь необычное…
— Ха — удивился! Меня другие заботы гнали по тундре: в бригаде ждали трое больных, двоих надо было срочно вывозить в стационар…
— Ну а потом? Вспомнил хоть?
— Вспомнил… Вот сейчас.
— А место? Найдешь?
— Речку искать нечего, она недалеко от центральной усадьбы в море впадает, за избой Вельвына…
О! Так это то самое место, о котором поведал старый пастух. Вот и подтверждение его правдивости.
— …а точное место на речке… можно попробовать, — продолжал Гладков. — Хотя не гарантирую. Но Телетегин-то в бригаде, он покажет наверняка.
— Телетегин далеко, — сказал я.
— Так и речка тоже. А там они рядом.
Действительно. Вот он, шанс. Но нужен транспорт.
— Назарыч, — сказал я главному зоотехнику, — вездеход дашь?
— Смеешься? — изумился главный. — Да ты посмотри на них — оба на ладан дышат. Дай бог без поломок корализацию закончить, людей в поселок вывезти. А там оба в ремонт, а там летовка, а там… Ну производство же… Не-ет, выше ушей не прыгнешь.
— Это Брумель не мог, — кто-то за столом хмыкнул. — А сейчас научились — ногами вверх.
— Мне уже за пятьдесят — ногами вверх прыгать, — сказал Назарыч. — Не-е, — не уговаривайте… — Он помолчал и раздумчиво продолжил: — А вообще интересно… Но сейчас вездеход — не могу… Давай вот что — отложим это дело на следующую зиму. Да и весна уже по календарю: чего сейчас докажешь? Оппоненты завопят — по весне прилетели!.. — Он повернулся к Гладкову: — Когда видел?
— В феврале.
— Во, другое дело — зима! Тут весенний козырь против нас отпадает. Да, надо брать календарные зимние месяцы. Чтобы официально. Прицепок будет и без этого много, я на Чукотке давно-о, этот край находками не скудеет, но судьба их разная. Насмотрелся. Вот следующей зимой, в декабре, поедем на просчет и заодно соорудим это дело. И погоды в декабре устойчивее. Согласен?
Я вздохнул: опять задержка. Но в словах Назарыча светила разумность.
— Согласен… А ты сам про этих птиц не слышал?
— Говорили старики. Тут всего наслушаешься, а за работой забываешь, да и не берешь в голову эти рассказы серьезно. Ценишь, как байки с устатку, для бодрости, под кружку чая. Гор-то вон какая мешанина, дичь, глушь… Если поспрашать народ, и про живого мамонта можно услышать, и про красного медведя, величиной чуть не в дом, да еще с жирафьей шеей… Про дикого лохматого человека, ворующего из яранг женщин… Много чего рассказывают. Да вот есть как будто тут Нутэнут, страна где-то в горах, там эти птицы и обитают. И не только они, а и зверь объявился какой-то водяной, с пушистым хвостом. Птица белая там зимой летает, но не сова… А Кайпчекальгын… Жаль, что не можем сейчас махнуть враз. Сделал — и точка.