И словно в противовес моему призыву не волноваться, впереди раздался треск, затем какой-то стеклянный звон, и Дуремар исчез! Я успел только заметить, как вздернутым флагом мелькнул надо льдом и опал пушистый хвост.
— Наш Дурёмик! — закричала жена и вцепилась рядом со мной в заднюю дугу нарты.
— Авария! — завопил сын, натягивая ременный поводок, шедший от упряжи вожака. С визгом, шарахнувшись в стороны, уперлись и заскользили по льду Огурец и Шушка. Общими силами нарты удалось остановить и развернуть боком к открывшейся впереди дыре. Ближний край ее хрустел под постромками вожака. Сын прыгнул к дыре, и не успел я слово молвить, как он, с криком: «Держись, Дурёма!» кувырнулся вниз.
Я выдернул с нар топорик, воткнул его сбоку, у полоза, и бросился вперед, выдохнув жене;
— Держи крепче!
Дуремар висел, схваченный упряжью, в метре над сухим галечным дном речки Номкэн. Висел, перегнувшись подковой, и молчал. Событие, видно, было так мгновенно, что он не успел испугаться.
— Сейчас мы тебя с-спас-сем! — Стоя на галечном дне, сын с натугой толкал Дуремара вверх. Вокруг дыры прыгал Пуфик и прямо по-человечески кричал; «Ах-ах! Ах-ах!»
Скулили Шушка и Огурец.
— Что там, что?! — молила от нарт жена.
Один Дуремар был спокоен. Он уже разглядел, что земля недалеко, а младший хозяин стоит на ней; значит, нечего бояться. Я ухватил постромок вожака, подтянул и, успокаивая, сказал жене:
— Дно сухое. Отпускай нарты, иди сюда.
— Мамика, тяните его! — увидев нас обоих над дырой, скомандовал сын, вновь пихая пса. — Спас-сем, куда ты денешься?!
Пес махнул хвостом; «Я иного и не мыслю!» — и продолжал «мужественно» висеть.
Вдвоем мы подтянули постромок выше, я ухватил вожака за шиворот и выдернул на лед. Он отряхнулся и гавкнул вниз, на сына; не волнуйся, сейчас и тебя вытащим!
Тут же началось неописуемое собачье ликование. Все навалились на Дуремара, лизали ему морду, прыгали, вертелись, ахали и охали. Выскочив из общей кучи. Огурец завертелся в экстазе, пытаясь ухватить себя за хвост. Конечно, собратья были восхищены и кричали: «Молодец!», «Герой!», «Доблестный предводитель!» Но мне как руководителю экспедиции стоило его выдрать; вожак, а не заметил тонкого льда. А случись там вода? Тоже мне «бригадир», вспомнил я уважительное слово, сказанное о нем Кеунеут. Гнать надо таких бригадиров в шею. В разнорабочие.
Жена лежала на льду и, сунув голову в дыру, переговаривалась с сыном. Конечно, тоже ахала. Я опустился рядом.
— Царство! — восторженно повествовал сын. — Ледяное все, зеленое. Прыгайте! Тут, наверное, будет много приключениев!
— Как бы вниз? — нетерпеливо сказала жена.
— Тебе тоже мало «приключениев»? — спросил я.
В ответ последовало несколько энергичных фраз о «брошенном на произвол судьбы ребенке». Пришлось доставать из нарт и разматывать кусок репшнура. Его хватило от валунов на берегу до дна ямы.
Внизу висел зыбкий зеленый сумрак. Откуда-то плыло журчание воды. Звуки подо льдом обретали глухую раскатистость и медленно утекали в сумрак.
— Какие чертоги! — прошептала жена и потрогала заиндевевший потолок. Шурша, посыпался иней. — А не обвалится?
— Висело же до нас.
— Вода журчит. Где она?
— Посмотрим. Только осторожно.
Мы прошли с десяток шагов и оказались на берегу ручья. Он был шириной метра четыре. Вода прозрачная, но в то же время какая-то черная. В ней приглушенными цветными пятнами светились галечники.
— Смотрите, халцедончик! — Сын выхватил из воды плоскую плитку.
В воде мелькнула тень, за ней еще несколько, а потом проплыла темная, сбитая в комок масса.
— Рыбы!
Это были хариусы. Следом за косяком медленно потянулись отдельные рыбины. Крупные, не меньше килограмма каждая.
— Вот они где зимуют! — загорелся сын. — А удочки на нартах!
— На местах зимовки ловить запрещено, — сказал я.
— А кто узнает?
— Мы сами. Разве этого мало?
— Хм… — Сын задумался над таким поворотом.
Я бросил взгляд вверх по течению, откуда приплыли рыбы. Там явственно горели два красных огня. Глаза. Кто-то наблюдает за нами.
— Мамика, смотри, какие огнята! — прошептал сын.
— Зверь! — удивилась жена.
Огоньки мерцали, и цвет их менялся: на раскаленную угольную красноту секундами наплывала изумрудная зелень. Видно, зверь вертел головой, стараясь рассмотреть нас под разными углами.