— О-ей! — прошептал сын. — Что теперь будет?
— Это знамение небес! — торжественным голосом произнесла жена. — Нас ожидают самые ужасные приключения и нечаянные встречи! — Она подняла руки к луне: — Скажи нам. Волчье Солнышко, я правильно истолковала твой волшебный наряд?
— А, папка? — спросил сын. — Она правильно наколдовывает?
— Наверное. Когда мамика неправильно колдовала? Вот вырастешь и узнаешь, что все женщины умеют колдовать… Во всяком случае, привораживают запросто. И сейчас к ее наговорам я могу добавить только одно — еще и погода изменится. Но это уже не колдовство, а деловой прогноз, Великая Наука. Или будет сильный мороз, или ветер…
— Вот! — воскликнула жена. — В этой-то великой науке как раз и варятся самые волшебные и невиданные зелья!
— Очень хорошенькая наука, — поддержал сын. — Или будет, или нет, или ветер, или снег!.
— Смейтесь, смейтесь! Посмотрим завтра. А теперь марш в палатку — носы скоро заиндевеют!..
Ночью мы просыпались трижды. Первый раз, когда в хрустящей тишине долго рычали и поскуливали собаки. Выходить на мороз из уютного тепла не хотелось. Да и Пуфик, ночевавший в палатке, пока вел себя спокойно, хотя все время голову держал вверх, часто потряхивал лопушистыми ушами и слушал.
Я еще раз проверил карабин, вытер насухо казенник, протер патроны. Мороз может прихватить масло и остановить работу оружия. Бывали случаи. Щелканье оружейного металла, звяканье гильз успокоили собак. Мы уснули, но через пару часов прямо-таки подскочили от пропитанного ужасом визга Огурца. На сей раз рычал и Пуфик, толкал меня носом. Я вышел. Над тундрой плыли волчьи голоса. Луна поднялась высоко и уменьшилась, словно отдалилась от Земли. Гало растаяло. Чистые потоки лунного света серебрили темные снега гор, тонули в черных зарослях кустарника. Иди, разгляди что-нибудь в них!
Волки разговаривали высоко в горах. Вначале звучал длинный, низкий и могучий голос. По очереди ему отвечали из разных мест голоса пожиже. Некоторые подрагивали, и в них явственно чувствовались вопросы. Поговорив две-три минуты, стая умолкала надолго. Все это напоминало последнюю перекличку, уточнение заданий перед серьезной работой.
Расстояние до животных по вою определить трудно, особенно в горах. Но Пуфик и Дуремар постепенно успокоились: голоса вроде бы отдалились. Я вернулся в тепло.
— Они о чем-то договариваются, да? — спросил сын. — Может, хотят утащить из нарт собачье кушево?
— Договариваются, это точно. Но они не жулики, они гордые и умные жители земли. И «кушево» у них совсем другое.
Вой повторился еще несколько раз. Всю ночь мы были в напряжении, сознание плавало в настороженной полудреме, заряженное на мгновенность противодействия враждебным силам. В одиночных скитаниях по тайге и тундре Мне не раз приходилось испытывать такое: еще не успеешь услышать подозрительный шорох, а рука уже на карабине. Какое неведомое тайное чувство подсказывает опасность? А оно есть у человека. Срабатывает, правда, не всегда. Но есть. И люди знают об этом давно. Раньше говорили: «Ангел-Хранитель». Конечно, наука со временем разберется, очистит от мистики и назовет это чувство по-латыни, определит механизм его возникновения и действия. А существует оно без сомнения. Сам подозрительный шум слух зачастую принимает позже, когда оружие уже в руках. Сей факт замечал не только я, но и многие охотники, мои друзья на берегу пролива Лонга…
— Как распелись, — прошептала жена. — Может быть, их растревожил необычный вид родного солнышка?..
— Хор-рошая страна, — засыпая, бормотал сын. — Наверное, еще будут приключения.
Первобытная стоянка
Утро встретило теплом и серой мглой. Под ней, в низовьях долины, таяли ночные тени. Оранжевым частоколом горели зубья гор на северо-востоке. Тонкими гаснущими лучиками звезд мерцало чистое небо. Мгла не мешала игре красок. Постепенно она затянула пространства еле заметной вуалью. Казалось, смотришь вокруг через чуть запыленное стекло.
— Немного не дошли, — сказала жена. — Вот она, Желтая сопка.
Правда, всего метров семьсот. А пологий чистый скат на правом берегу, ведущий к плоской вершине, начинался метрах в трехстах от ночевки. И под ним, посреди речки Номкэн, тягуче клубился пар. Полынья.
— Я же говорил — не минуем. Туман вчера помешал разглядеть.