Плавной дугой Старик провел соплеменников через тропу и дальше, вниз, к веренице расщелин. Первую он одолел легко, услышал, как сзади четко застучали копыта, и увидел боковым зрением молодого вожака. Несколько мгновений тот бежал рядом, плечо в плечо. Они вместе перемахнули вторую промоину и тогда, словно набравшись сил у старого вожака, молодой вновь обрел уверенность и легко пошел вперед. Потом Старика стали обгонять самки и его дети. Они без особого напряжения перемахнули очередную щель, и Старик увидел, что вновь оказался один, и вновь — сзади. Но он не чувствовал сожаления или горечи: стадо было спасено! Он только ненадолго замедлил бег и огляделся. Белый мир, облитый солнечными лучами, лежал вокруг. Все в нем было прекрасно, и Старик, озаренный последним, пронзительным и глубоким видением, вдруг понял и принял древнейшую истину: в этом мире прекрасны даже враги! Ведь именно они дали ему возможность провести свои последние мгновения в борьбе, вновь ощутить себя молодым и увидеть свое бессмертие в соплеменниках, уходящих в свободные просторы гор. Вон они, словно диковинные птицы, распластавшись, летят через самую широкую и последнюю пропасть. Два молодых барана, стукнувшись о наст коленями, упали на край наддува, но сумели встать, короткими рывками подвинуться вперед и умчаться вместе с ожидавшими их матерями. Только искристое облачко снежной пыли повисло над пропастью.
Все!
Молодой вожак, конечно, понял, как опасна эта сопка, и больше не приведет сюда стадо. Ну а если случится такое — выход теперь известен.
Старик бросил назад торжествующий взгляд, прибавил скорость и взвился в воздух…
Повинуясь Длиннолапому, волчица и молодые волки повернули обратно, вышли к тропе, опустились по склону и разыскали добычу на дне расщелины.
— Ужас, ужас… — Жена оборвала шепот и затрясла головой: — Какое жуткое и вели… Ой, да нет… Нет таких слов…
— Вот как надо сражаться за своих.
— А разве он сражался? Он перехитрил. — Сын посмотрел прямо мне в глаза.
— А ты думаешь, сражаться — значит рубить саблей и стрелять? Но есть такое понятие — «битва умов». Это сказано о военной хитрости. Все великие сражения выигрывались умом…
Мы снова глянули вверх, но Длиннолапый исчез. Волки исчезают, как и появляются: из ниоткуда в никуда.
Больше в этой экспедиции мы не встречались с Длиннолапым и его стаей, хотя голоса по ночам слышали. А когда он исчез там, на седловине, мы пошли дальше. Один за другим стали прилетать порывы ветра, закружили иней осевших на наст вчерашних туманов и поволокли их по склону.
Главная тайна Нутэнут
С вершины долина открылась далеко вверх и вниз по течению речки Номкэн. К Желтой действительно тесно примыкали две сопочки.
— Вон голова с шеей! — показал сын на левую, что была ближе к реке. — Правда, похожа на Вожака?
— Очень, — сказала жена.
Я вглядывался в обрывы, добавил капельку фантазии и тоже увидел высеченное природой лицо дикого зверя. Оно было чуть вздернуто вверх, а над обрывами уже текли струи поземки, и казалось, Кытэпальгын летит над долиной в последнем прыжке.
— Вот и памятник, — сказал я.
Третья сопка, самая низкая, была увенчана огромным валуном, принесенным, наверное, древними ледниками.
Жена включила рацию, и среди треска и писка мы услышали далекий голос радиста центральной усадьбы. Он звал нас и повторял: «…если слышите: ваше сообщение вчера передал районному инспектору…»
— Что и требовалось доказать! — сказал я.
— Теперь этот трактор с дикарями поймают. Правда? — сказал сын.
— Конечно. С вертолета по зимней колее, как по цепи доберутся.
Спрятав рацию, мы пошли вниз.
— Какой кругом дым! — сказала жена. — И слышите, что творится в горах?
С вершин, чуть видных за мутной пеленой, по серым склонам текли вниз широкие белые шлейфы. Они рушились к подножиям гряд, и там образовалась белая непроницаемая стена. Из нее рядами выходили высокие стройные смерчи, шествовали в долину и опадали, но каждый продвигался на несколько шагов дальше.
— К нам шествует Ее Величество Пурга, — сказал я.
В горах висел низкий однотонный звук, его часто перекрывали всхлипы, пронзительные визги, стоны.
— Горы стали как живые, — встревоженно сказал сын.
— А природа не только живая, — сказала жена. — Я уверена, что у нее есть разум. Разве не так? Вот сейчас она оплакивает гибель Старого Вожака…