— Пошли на место!
Что поняли собаки — не знаю. Но их как ветром сдуло. И в следующий миг я разобрал голоса подбегавшей семьи.
— Там звери, звери, — кричала жена.
— Слоны-ы! Слоны-ы! — вопил сын.
А три огромные серые тени, колеблемые перемещающимися пластами тумана, продолжали двигаться влево, от сопки Скрипучки к Сон-бугру. Вот первая тень проплыла за склон, потом вторая и третья. Исчезли расплывчатые лапы и туловища, но спины продолжали скользить над срезом бугра!
Наконец стена тумана проглотила морену и покатилась к нашему берегу. Очертания чудовищ заколебались, потекли тусклым дымом и растаяли.
Жена и сын выбежали ко мне и, тяжело дыша, обернулись.
— Нет-ту, — выдохнула жена. — А были… Были! Коля, ведь были?! — Она дернула сына за плечо.
— Были! — выкрикнул тот, закашлялся, покрутил головой: — Ну и ну… Целых три слона! Идут, хоботами мотают, клыки сверкают…
— Бивни, — машинально поправил я.
Возбуждение улеглось. Надо трезво оценить обстановку. Переполох, видно, зряшный. Туман течет, клубки внутри его вертятся…
— Ага, бивни. А ты тоже что-то видел?
— Да, вроде… Что-то двигалось в тумане. Огромное.
— Значит, все видели, — подытожила жена. — Значит — было.
Я заметил, что ее начало знобить от пережитого. А у сына глазищи горели страхом и одновременно восторгом:
— Знаешь, мы идем, только в туман хотели войти, а они вдруг ка-а-ак затопают перед нами, ка-а-ак заскрипят! Высотой как сопка и ревут! Тогда собаки…
Ну разгулялась фантазия!
Мы вошли в сени, и увидели перед дверью дрожащую лохматую груду.
— А-а, вот вы где, друзья-товарищи! — воскликнул сын. — Пуфик, ты предатель?
— Не ругайся, — устало сказала жена. Посмотри, как им страшно. Пусть посидят немного в сенях. — Она прикрыла дверь.
Вообще-то упряжным собакам заходить в сени не разрешалось, тут хранилась еда. Но сейчас я не стал возражать. Пусть очухаются.
Печка зимой топилась круглые сутки. Чайник весь день задумчиво булькал на краю плиты, а заварка млела на теплой печной притолоке. Наливая чай, мы поглядывали в окно, выходившее на озеро, но уже через минуту ничего не могли увидеть: мгла натекла лохматой беспросветной тучей и, словно какой-то великан, придавила тундру вязкой подушкой. В стекло стукнул снежный заряд, ветер тряхнул дом за угол, и запела, заплясала в безумной пляске очередная пурга. В доме потемнело, и жена зажгла керосиновые лампы. Теплый желтый свет облил стол, и мы уселись вокруг.
— Сколько раз говорил — далеко от дома не уходить.
— Мы недалеко! Хотели в пургу понырять. А собаки вдруг остановились, шерсть — бум! — Сын сделал рукой жест над затылком. — Мы смотрим — а там слоны…
— Ну какие-то огромные звери, — сказала жена. — Только таких не бывает… Сейчас нету, — тихо уточнила она. — А раньше были… — Она помолчала и шепнула: — Мамонты…
— Кто? — тоже шепотом спросил сын.
— Древние северные слоны. Помнишь, в прошлом году старатели везли бивень с верховьев речки Пегтымель?
— Точно! — припомнил сын. — Закрученный такой, все сани у трактора занимал? Я его даже сдвинуть не мог.
— Мы и втроем бы не сдвинули, — сказала жена.
— А сам мамонт был покрыт рыжей шерстью. Да у нас вроде и книжка есть, — я порылся на полке. — Вот.
Это был маленький томик Русанова «Внимание, мамонты». Рисунки и фотографии произвели на сына огромное впечатление. Наверное, еще и потому, что наслоились на недавно пережитое. Особенное восхищение вызвала фотография волосатой ноги, найденной на Индигирке.
— Точно, у наших такие же были!
— Ну-у, это уже фантазия. Мамонты давно вымерли. Хотя… тут все может быть. Места действительно необследованные. Но, может, не мамонты, а какие-то другие звери? А вдруг туман пурговой виноват? Рефракция получилась. Как тогда с евражкой…
…В одном из путешествий горный склон, на котором мы находились, закрыло облако. Прямо в нем мы и оказались. И вдруг среди огромных камней увидели зверя с дом высотой. Словно древний ящер, только лохматый. Стоит на задних лапах, а хвост задран выше головы. Зубищи по метру, когти — по два. Кое-как стянул я карабин, но тут облако стало таять. Зверь заколебался и пропал. А на его месте сидит евражка. Туман преобразил ее в огромного и страшного зверя. Лучи света рассеиваются в тумане, а потом соберутся на одном предмете и так его исказят — диву даешься…