Однако на самом деле Египет, Вавилон, Китай, Греция, Рим, Галлия, Италия, арабский мир, Османская империя, тольтеки, Япония, земли викингов, Германия, Польша, Англия с древних времен до начала нового времени - это целые общества, на которые сильно влиял коммерческий обмен (это не означает, что другие институты, такие как семья, родство, царство, религия, иерархия, не оказывали влияния на работу общества, даже в экономической жизни, даже сейчас). В "Мено" Сократ около 410 г. до н.э. выступает, как он часто делал, против денежной оплаты за обучение добродетели, в данном случае добродетели благоразумия. Но он не сомневается, что испытание торговлей подходит для сапожников и швей: "Те, кто чинит старые сандалии и восстанавливает одежду, будут обнаружены в течение месяца, если они вернут одежду и сандалии в худшем состоянии, чем получили; если они сделают это, то вскоре умрут от голода"⁷ Афины были торговым обществом.
Поланьи не верил, что рынки имели значение в прежние времена, например, во времена Платона. Но факты, накопленные с 1944 г., говорят о том, что в Европе и Китае, Южной Азии и мусульманских странах, Африке и Америке существовали экономики, богатые рынками, хотя эти рынки регулярно презирались в риторике многих военных или священнических элит и регулировались в риторике гильдий высшей буржуазии, не дававшей покоя простолюдинам и их улучшению.
Даже историки, чьи подробные научные выводы противоречат поланистскому видению, при невнимательном рассмотрении могут скатиться в поланизм. Поскольку современный мир шокирующе богат (а это правда), то, по заключению историка Джойс Эпплби, "капиталистическая практика представляла собой радикальный отход от древних обычаев, когда она появилась на сцене в XVII в."⁸ И это несмотря на свидетельства о торговле, начиная с пещер, и городской оптовой торговле, начиная с Иерихона, и банковском деле, начиная с Израиля и Афин. Английский семнадцатый век - область научной специализации Эпплби, и уже давно она обнаружила, что "интеллектуальное участие в осмыслении смысла экономических изменений" - например, поразительные триста английских памфлетов, в которых обсуждалась логика денежной реформы 1690-х годов, - "блокирует возврат к старому образу мышления"."Это верно, и, по сути, соответствует вспомогательной (хотя и нематериалистической, а потому несколько противоречащей самой себе) идее Поланьи о том, что идеологические изменения в Англии около 1800 г. были тем, что поддерживало современный и отвратительный мир. (Мы с Эпплби показываем, что идеологические изменения произошли на полтора столетия раньше, чем думал Поланьи. Но изменения произошли).
Однако когда Эпплби немного рассказывает о более ранних экономиках, не относящихся к ее специализации, она становится откровенно поланистской. Люди склонны к этому. Поланьи дает выражение романтической истории XIX века, на которой нас всех воспитывали в школе и в кино. Когда мы выходим за пределы того, что знаем на самом деле, мы по понятным причинам возвращаемся к сказкам, особенно если эти сказки поддерживают то, что мы считаем политически верным. Такова человеческая природа, или социальная психология, или идеология, или риторика. Мы принимаем стереотипы о женщинах, чернокожих, средневековых крестьянах или баронах-разбойниках именно тогда, когда на самом деле мало что о них знаем.
"Капитализм", определяемый Эпплби в другом месте ее книги всего лишь как "система, основанная на индивидуальных инвестициях в производство рыночных товаров" (что характеризует любое общество, начиная с женщин в пещерах, изготавливающих на продажу проколотые раковины для ожерелий), "медленно вытеснил традиционные способы удовлетворения материальных потребностей общества" (но со 100 тыс. лет до н.э. не существовало "способа", не использующего рыночные товары, т.е. торговлю; и промышленная революция не была медленной, не по историческим стандартам). Эти утверждения являются научно ложными, если только "традиционные способы" в данном предложении не определяются как способы до 1700 г., что превращает их в тавтологию. Традиционные уклады не были "заменены", если иметь в виду инвестиции в "рыночные товары", поскольку не было полянского, доторгового времени.
Затем Эпплби возвращается к прямому полянизму. В прежние времена, заявляет она, "обычай, а не стимулы, побуждал к действию и диктовал течение работы в течение года". Обычаи имели значение, как и сейчас в офисах Google и General Motors. Но не только он "побуждал к действию" или "диктовал ход работы". Это делали рынки, рентабельность и медленный доиндустриальный процесс совершенствования. Посмотрите на открытые поля средневековой Англии.¹⁰ "Люди не распределяли между собой роли в социальном порядке", - продолжает она. "Задачи распределялись через наследуемые статусы домовладельца, арендатора, отца, мужа, сына, рабочего, жены, матери, дочери и слуги".¹¹ Да, так нам рассказывал в своих сладких сказках о старых временах, скажем, Карлайл. Но так "распределяются" задачи и сейчас, если иметь в виду те социальные роли, с которых традиционно начинают люди. Задача ухода за ребенком традиционно "возлагается" на мать, и только в результате перераспределения она перемещается в другое место, в обмен на деньги, заработанные вне дома, под влиянием феминистского идеологического импульса и изменения предложения торгуемых альтернатив по приготовлению пищи и уходу за ребенком. Эпплби (р. 1929), начавшая свою профессиональную карьеру после рождения троих детей, знает об этом. Точно так же во все эпохи задача найма рабочей силы "распределяется" между домовладельцами (или их крупными капиталистическими арендаторами). Но цены, устанавливаемые торговлей, как тогда, так и сейчас, отчасти определяют перераспределение таких социальных ролей: зажиточный крепостной в 1300 г., нанимающий рабочих для уборки урожая в своем большом хозяйстве, становится на время "капиталистом", или отец в 1400 г. передает хозяйство сыну, или дочь в 1550 г. переходит с полевых работ на молочные, когда цена становится подходящей.
Перераспределение - это третья категория Полани, противопоставленная домохозяйству и взаимности. Перераспределение иногда происходит даже в крупных экономиках. Посмотрите на государство всеобщего благосостояния после Бисмарка. Но Поланьи хотел, чтобы это было главной историей, до возникновения жалкого капитализма. "Перераспределение происходит внутри группы, - заявлял он, - в той мере, в какой при распределении благ (включая землю и природные ресурсы) они собираются в одних руках и распределяются в силу обычая, закона или специального центрального решения"¹². Примерами в работе Поланьи служат царская власть и социализм, но более глубокой моделью является семья, в которой мать перераспределяет пищу. Поланьи утверждал, что Древняя Греция, Китай и Индия, империя инков, Новое царство Египта, царство Дагомеи в Западной Африке и, в особенности, Вавилония Хаммурапи были организованы по принципу перераспределения. Он отверг экономическое видение торговли и рынков, управляющих такими вещами в широком масштабе, написав в 1944 г., опережая научные работы по этому вопросу, что "в целом можно утверждать, что все известные нам экономические системы вплоть до конца феодализма в Западной Европе были организованы либо на принципах взаимности, либо перераспределения, либо домохозяйства, либо какой-то комбинации этих трех принципов"¹³, а не, ради Бога, недавних и отвратительных рынков. Позднее Поланьи сгруппировал домохозяйство как частный случай перераспределения и включил "рынок" в качестве третьего типа "экономической интеграции". Он всегда утверждал, что так называемые рыночные цены не являются ничем подобным, а всего лишь "эквивалентами", определяемыми, скажем, кодексом Хаммурапи, а не спросом и предложением. И он утверждал, что так называемые купцы в таких обществах, в частности на древнем Ближнем Востоке, на самом деле были храмовыми или государственными служащими, а не чем-то вроде буржуазных торговцев современного благосостояния. Менталитет XVIII века до н.э., утверждал Поланьи, не был капиталистическим.