— Нравится? — подмигнул ей на ёлку здоровый носатый кабан в подтяжках и с расстёгнутой ширинкой, — Моя идея! Закрыли тут порностудию, а куда хозяйство девать? Вот я и придумал. Генерал Обувян, очень приятно.
Потом Вика пила с кем-то незапомнившимся на брудершафт, потом пила коньяк из горла с Машкой и плакала, потом все танцевали вокруг ёлки голые в масках и снова пили… Обычное дежа вю, стоило ради этого тащиться в мухосрань… После полуночи толпа заметно поредела, рассредоточившись по гостевым комнатам. Вика, выпив на пару с местным художником Ушатовым полторашку пива, неожиданно начала падать и бормотать:
— Одни жиды и пидорасы… Ну нет нормальных мужиков! Жиды и пидорасы.
Твердя эту мысль про себя, как заклинание, она по стеночке вышла на крыльцо и, вставив в губы сигарету, защёлкала пальцами по сторонам. Во вспыхнувшем огоньке зажигалки ей почудилось знакомое лицо младшего лейтенанта.
— Идите спать, Вика, — произнёс он мягко.
— Пойду, — ответила она, обвивая его за шею, — если ты меня проводишь, Антон Красков… Тут колени её подогнулись, и Антону ничего другого не оставалось, как, подхватив её на руки, пронести по коридору в пустующую комнату на первом этаже.
Мария Чубак взглянула на часы и прислушалась. Три часа. Пора. Подхватив дорожную сумку, она прошла по утоптанной тропинке к серебристому «Лексусу», за рулём которого различалась массивная фигура Никифора Черных. На стоянке урчало моторами ещё около десятка престижных иномарок.
— А где твоя гостья? — спросил Ник.
— Оставь её, пускай проспится, — жёстко ответила Мария.
— Как оставь? Но ведь здесь она…
— А на хрена она там? Там таких сук своих, как говна за баней. Одна шлюшка Хилтонша чего стоит. Заводи, я сказала! В Тулу со своим самоваром не ездят. Пускай охладится.
— Слушай, Маш, нам ведь за неё, если что, бошки пооткручивают.
— Успокойся, не пооткручивают. Сейчас никому не до неё. Слушай, в демократах ты быстрее соображал. Ты не догоняешь, что уже всё! Всё. Уже. Началось.
— А если не началось? А если это только проверочка на вшивость? — глаза его в тусклом свете кабины стали, как у размороженного судака.
— Ну, вернись за ней! Я сразу заметила, что она тебе нравится. Только ждать тебя здесь никто не станет. Эх ты, губер!
Никифор втянул голову в плечи и стал похож на большой мешок, набитый под завязку чем-то рыхлым.
ГЛАВА 7
Судьба (или, вернее, Провидение)
Примчало нашу барку, для которой
Мы сами не могли назначить порт -
В прекрасную, достойнейшую гавань!
Изяслав Ильич Сырков завтракал в своём огромном кабинете, тщательно прожёвывая диетические хлебцы и запивая их обычным кефиром — от нервов вновь взыграла застарелая язва. На него искоса, с некоторой брезгливостью поглядывала через стол дама весьма примечательной наружности. Чёрные, подстриженные в каре волосы контрастировали с выпуклыми, очень светлыми глазами, тонкие губы выпускали ему чуть ли не в лицо дым короткой сигареты — «Житан капораль» без фильтра. Женщине было на вид чуть за тридцать, и во всём её точёном облике проглядывало что-то неприкрыто хищное, чтобы не сказать порочное.
— Шеф, к вам опять рвётся этот Максим Стечкин, — доложил, возникая на пороге, секретарь.
— Стечкин, который Коган? Гнать в шею, — процедила сквозь зубы женщина.
— Погоди, Агнесса, — поднял на неё от тарелки голову Изя. — Сейчас начались такие дела, что любая блоха не плоха, лишь бы прыгала. А этот Стечкин — тип шустрый, хоть и дурак. Пусть зайдёт. У него три минуты.
На пороге возник брюнет с крупной мускулатурой под свитером.
— Изяслав Ильич! Это колоссальный проект. Он изменит будущее России, мы сделаем такой рывок…
— Опять инновационные технологии? — демонстративно поморщился Сырков, не предлагая гостю присесть. — Скажи мне, Макс, честно. Как патриот патриоту. Тебе денег хочется? Или, может быть, власти? Впрочем, это на данный момент одно и то же.
— Эти бумаги ко мне совершенно случайно попали! Новый, неиссякаемый источник энергии! Если сейчас проинвестировать разработки, создать институт…