Центральное отопление, поработав в аварийном режиме сутки, крякнуло вдруг и разом по всем трём районам, и под батареями в квартирах моментально наросли ледяные сталактиты, сталагмиты и просто маленькие ледники. Градусник за окнами показывал стабильно минус двадцать три. У кого-то имелся и комнатный термометр, постукивать по которому пальчиком меховой варежки, впрочем, зря не рекомендовалось — бессмысленный расход энергии.
И не постукивали, не считая старую коммунистку Чарушиху, да ещё бабу Соню Фай, верившую, что согласно гороскопу из газеты «Благонамеренный», страну в наступившем году ждёт прорыв сквозь дно кризиса в галактическое «завтра» через, как озвучил председатель Всероссийского Общества Святых отец Пёдор, некое Соитие Святого духа с последующим Преполовением. При этом адептам предлагалось держать Великий Потс, коий и знаменует собою символически Конец Света. Подробности не разъяснялись. В общем, насчёт святости всё было темно и мутно. Президент Т. Медунов на этот счёт со свойственной ему решительностью определённо высказывался «за», правда, никто не понял, за что именно, потому что все реально крутые попы под шумок куда-то свалили в предчувствии ликвидации бизнеса, а Полковник В.В.Петин по обыкновению весьма жёстко отмолчался. Богатенькие прихожане расфасовались по дачам ещё накануне.
Рёв сабвуфера, нарастая издалека, встревожил греющихся у костра обывателей. «Лексус» Паши-Членовоза тормознул, не доехав десяти метров до своего законного места. Паша вышел из салона и солидно попинал колесо. Михаил Круг в сабвуфере поперхнулся и сдох. Паша, крупный угреватый хам под полтора центнера весом, трудившийся личным водителем депутата областного заксобрания Бабосова, вразвалку подошёл к толпе греющихся. По-хозяйски протянул ладони к затухающему костру.
— Не уехал? — оробев от его каменного взгляда, спросила Чарушиха.
Паша цыкнул слюной через свежевыбитый зуб, достал из кармана ключи от машины и швырнул их в гаснущий без дров костёр.
— Паша, ну чего уже? Говори! — затеребила его одинокая Наташка из квартиры снизу, имевшая на него виды, невзирая на двенадцатилетнюю закутанную как куль дочку Анжелку, гревшуюсяся тут же при ней.
— Приплыли, — голос Паши был не по-хорошему спокоен. — Картина Репина.
— Что?
— Что?! — завизжал он неожиданно тонким голосом, — Я знаю? Конь в манто! Перекрыта трасса. Мёртвые. Во всех машинах — мёртвые! — с этим криком толстяк сорвал с шеи женщины шарф.
— Спирт есть?
Наташка, смущаясь, подала ему плоскую флягу, изрядно уже, судя по всему, отпитую. Паша глотнул, потом, облив шарф спиртом, подбежал к «Лексусу» и, сунув его в бензобак, чиркнул зажигалкой. Пламя занялось не сразу — как будто бы кокетничая под перекрестьем взглядов сгрудившейся вокруг умирающего костра толпы жильцов. Потом полыхнуло, и Членовоз, с опалёнными бровями, упал навзничь спиной на сугроб. Захохотал — горело ярко!
— Подходи! Эй, люди русские — бусурманские! Все подходи греться! Пашка Мудко «Лексус» для вас жгёт! — глаза Членовоза, отражая огонь пятиметрового костра, сверкали сатанинскими сполохами. Плакала Наташкина дочь Анжела, но тихо, про себя — боясь разбудить общее безумие…
— Ну, что, люди-человеки? Кинули вас ваши дерьмокрады? — сиплый фальцет невесть откуда взявшегося у костра деда Буржуя прозвучал вроде и негромко, но увесисто. Старик вертел на пальце правой руки ключ, левой же затягивался «Примой», держа по-зоновски — большим и указательным.
— Ты, бабка, за Сталина здесь? — следом за его взглядом, несколько десятков человеческих глаз устремились на Чарушиху.
— А порядок был! — привычно воодушевляясь, вскинула сорочье личико в вязаном берете старая коммунарка. — А рабочих, между тем, никто не репрессировал. Только чиновников и евреев! Рабочим даже на запой больничный давали! Вот! Отцу моему…
— Вижу, вижу, — окинул её ироничным взглядом дед, — Генетика — лженаука. Держи ключи.
— Чего это? — опешила активистка, — По какому праву?
— Будешь смотрящей. Считай, что это партзадание. В хате моей, 58-й, буржуйка и дров запас. Грейтесь первое время. Но надолго всем, ясно дело, не хватит. Так что, составляй график дежурств и разнарядку — как положено, с кого когда и сколько. Вот тебе, мать, картосхемы по городу — где дрова, кирпичи, трубы брать, склады продуктовые и промтоварные. Кирпичи можно в мазуте вымачивать — будут гореть. Давай, короче, рули — постарайтесь выжить. Ещё, имей виду — помощи вам ждать больше неоткуда. Так что — всё сами. В первую очередь, — он выразительно кивнул острым подбородком на двенадцатилетнюю Анжелку и сунул пухлый пакет Чарушихе в руку, — Мелких старайтесь сберечь. Ну, всё, пора мне.