— Факин ниггерз! — процедил дон Падло. — Захватили судно, а управлять не умеют. Хотел бы я знать, куда их прибьёт. Надо будет сообщить координаты Цзю — ему нужны рабы.
Машка, отвлекшись от грустных дум, во все глаза глядела вниз — на разгул чёрной стихии.
— Нет, ну это беспредел! — воскликнул Никифор. — Они же вешают администрацию. Надо что-то сделать.
— Всё, что вы можете, дон Ник, это сделать им на голову по-большому, — ответил Гаспачо.
— Ну, хоть так. Просто нет сил спокойно смотреть…
— О-кей! Приготовиться к бомбометанию! — дон Падло, хищно оскалившись беззубым ртом, заложил крутой вираж и летающая лодка начала с рёвом пикировать на судно. Негры прекратили пляску и подняли вверх испуганные лица.
— Янки атакуют! — пронёсся панический вопль по палубе. Двое самых отважных взбежали на мостик и сдёрнули чехол со станкового пулемёта. Из открытой кабины «Боинга» свесилась массивная бело-розовая задница и, произведя бомбометание в густую толпу, быстро скрылась.
— Есть контакт! — воскликнула Машка, кидая в толпу негров, следом за Никифором, свой вклад в дело белых — волосатый кокосовый орех.
— А теперь сваливаем! — Дон Падло круто задрал нос самолёта к облакам, набирая высоту. Длинная пулемётная очередь со скрежетом пропорола фюзеляж. Вторая перерезала крыло, заклинив правый двигатель.
— Карамба! — процедил Гаспачо, тщетно дёргая рукоятки. Самолет, дымясь, пошёл на снижение. — Приготовиться к жёсткой посадке! Нас подбили.
Через восемь часов болтанки на мёртвой зыби они допили последнюю каплю пресной воды, которая нашлась на борту. Близился вечер, но солнце по-прежнему палило немилосердно. На горизонте тёмным штрихом маячил корабль с неграми — его влекло куда-то тем же океанским течением.
— А что — в России сейчас, наверное, морозно? — осведомился Падло, утирая со лба обильный пот.
— Н-да уж… — Никифор окинул безнадёжным взглядом блистающую гладь океана. — Интересно, как там сейчас наша Вика?
Машка вздохнула:
— Всё бы отдала, чтобы оказаться сейчас в её шкуре!
Быстро темнело в лесу — быстрей, чем в поле. В кронах сосен тоскливо завывал ветер, заметая последние следы тропинки. Красков уже клял себя, что решил срезать через лес — хотелось быстрей убраться как можно дальше от жуткого людоедского хутора. Он поднёс к глазам карту — вроде, лес давно должен кончиться — а ему ни конца, ни краю.
— Что, начальник — заблудились, да? — уныло спросил Гоча, подъезжая.
— Тихо! — скомандовала вдруг Вика. — Слушайте!
Они замерли, вслушиваясь в стоны метели.
— Я слышала лай собак! Вроде бы, оттуда — она указала варежкой куда-то вправо.
— Сейчас проверим! — Антон вытащил из кобуры пистолет и выпалил в воздух. Их осыпало снегом, эхо вернуло звук выстрела. Вдалеке справа, действительно, залились лаем собаки. А слева вдруг поднялся к небу многоголосый, леденящий душу вой.
— Волки! — всадники, пришпорив коней, устремились направо, ломясь сквозь кустарик и увязая в снегу. Вой раздался за спиной — на этот раз совсем близко. Кони испуганно захрапели — волки настигали.
— Не уйдём, — Антон развернул коня навстречу опасности. — Вика, приготовься. Стреляй в переднего, подпусти поближе. Держимся спина к спине.
Зелёные спаренные огоньки замерцали в темноте со всех сторон одновременно — стая окружила добычу. Первым прыгнул вожак — распластался в воздухе, целясь приземлиться на загривок красковского коня. Два пистолетных выстрела слились в один — и матёрый зверь, скуля, засучил лапами на снегу. Тут разъярённая стая атаковала разом — двустволка прогремела дуплетом, отрывисто затявкал ПМ, кони взвились на дыбы, дробя копытами волчьи черепа. Первая атака стаи захлебнулась — в пятнах крови на изрытом снегу издыхали три волка. Вика переломила ствол, достав из патронташа ещё два патрона — но зарядить не успела. Откуда-то сбоку, из-под брюха Гочиного мерина, вдруг стрелой вынырнула молодая волчица — и, рыча, прыгнула ей на спину. Поднятый воротник шубы спас шею Вики от мёртвого хвата страшных клыков — она завизжала и повалилась лицом в снег. Волчица, терзая шубу, подбиралась к её горлу. Красков, атакованный одновременно двумя волками, расстрелял в них остаток обоймы и рывком вставил новую. Конь его, танцуя на задних ногах, отбивался копытами от наседавшей стаи — стрелять из такого положения по волчице было невозможно, он бы наверняка задел Вику. Чувствуя смрадное дыхание зверя на своём лице, она поняла, что это конец.