— Нет, Михайло. Это не Соловей палит. Хотя и в его владеньях, а не он, — Гюзель Карловна замерла на облучке, чутко вслушиваясь в метель. — Пистолет и двустволка. Это наши поросятки с волком встретились. Волка нынче в лесах — богато.
— Ну, тогда вперёд! Чего топчетесь? — Коковихин нахлестнул усталую лошадь. Маракуевцы замешкались было — страшно ночью въезжать в Соловьи. Но Гюзель заняла место у пулемёта, гикнула по-степному — и, у кого были сомнения, отпали сами собой. Через четверть часа выехали к заповедному тополю.
В свете полного месяца следы трёх всадников безошибочно привели преследователей к цели — в окне жёлтым огоньком теплилась лучина.
— Давайте трое на двор, караульте задний выход, — скомандовала жирная воительница. — Ты, Михайло, держи под прицелом окна. Смотри, не обгадься. Остальные — за мной. Пленных — не брать. Магарыч — с меня. Ну, с богом, пошла я! — с ручным пулемётом наперевес она деловитым шагом направилась к двери избы.
Вике после ужина опять поплохело — стресс плюс токсикоз, в итоге пришлось снова идти в туалет хвастаться харчами.
— Пойдём, покажу где, — лохматый угрюмый мужик — хозяйский сын — завозившись, свесил ноги с печи. — Что-то собаки не к добру разбрехались — пойти глянуть.
Выведя Вику в сени, завешанные хомутами и прочим крестьянским скарбом, он указал ей направление — а сам осторожно приоткрыл дверь на улицу — и отпрянул. Гюзель Карловна, заполонив собой проём, в неверном свете луны показалась ему каким-то слоноподобным монстром.
— Тс-с! — она сгребла опешившего мужика за шиворот и, со всего маху хряпнув беднягу лицом об косяк, выкинула его с крыльца кубарем в снег. Вика, услыхав шум, выглянула в щёлку сортира — и в грозной фигуре с пулемётом на ремне узнала давешнюю маракуевскую людоедку. Чудовищная баба направлялась к двери в горницу — на размышление оставались доли секунды. Вика кинула оценивающий взгляд на хомут — мал, не налезет. Тут она заметила большую кадку для засолки огурцов — и, вспомнив по наитию разом все фильмы с Брюсом Уиллисом, схватила валявшийся в углу кирзовый сапог и швырнула его в дальний конец тёмного коридора. Среагировав на грохот, Гюзель повернулась к ней спиной, присев и выставив перед собой ствол — и тут Вика, напрягая все силы, подняла кадку над головой и, подбежав, с треском водрузила её на голову ужасной врагини. Пущенная вслепую, длинная пулемётная очередь пропорола ночную тишину. Вика заорала истошно: «Антон!» и, схватив из угла совковую лопату, с размаху шандарахнула по кадке. Гюзель, не переставая давить на спуск, быстро крутнулась в её сторону. Вика, как подкошенная, рухнула ей в ноги и приготовилась к смерти — второй раз за эти сутки. Замешкавшиеся в дверях маракуевцы не решались стрелять, боясь задеть свою предводительшу. Тут дверь из горницы распахнулась — и Антон, прячась за косяком, принялся садить в разбушевавшуюся людоедку пулю за пулей — пока не высадил всю обойму. Только тогда пулемётная очередь захлебнулась — и Гюзель, наподобие землетрясения всколыхнув избу, обрушилась на пол. Красков, вырвав у Махача серебристый «кольт», прыгнул в сени, стреляя на ходу в спины убегающих маракуевцев. Штурм был отбит, на снегу осталось лежать двое. Вика, всё ещё плохо соображая от пережитого, поднялась на подкашивающихся ногах, опираясь для устойчивости на ствол пулемёта. И тут же взвизгнула — жирная рука мёртвой великанши цепко ухватила её за щиколотку. Что было дальше, она не помнила. Красков, обернувшись на грохот очереди, увидал сквозь сизый пороховой дым, как королева гламура с безумными белыми глазами давит и давит на спуск, и раскалившийся ствол пулемёта превращает в фарш дёргающююся на полу жирную массу. Только когда рожок опустел, Антон подошёл и, нежно отобрав у боевой подруги тяжёлый РПК, обнял её за плечи.
— Ну, Вик, да ну же, успокойся… Всё кончено. Писец!
— Это вы верно заметить изволили, почтенный. Пожалуй, что он. Позвольте пушечку. Ого, «кольт»! — в сенях как-то вдруг стало тесно от вооружённых бородатых мужиков в ватниках. Краскову сунули стволом в живот, и он понял, что шутить не будут.
— Требую оформить явку с повинной! — выведенный из горницы с поднятыми руками Махач присоединился к своим спутникам. Некрупный жилистый бородач с ястребиными глазами в длиннополой шубе и высокой собольей шапке подошёл к трупу, горой громоздившемуся на полу, и пнул ногой по кадке, скрывавшей лицо.