— Ну, стволов-то найдём, — сощурился Михайло. — Только что вот мне за это причитаться будет?
— Во-первых, жизнь, — отрезала Агнесса.
— Ну, жизнь. После того, как я Гюзель потерял, мне жизнь не больно мила. Предложили бы чего посущественней.
— Хм… Никак, мосье философ? А если я тебе прямо сейчас вот этим тесаком снесу башку? — Агнесса красноречиво поиграла в пальцах большим мачете. Странно, однако сработало — Коковихин струхнул и скис.
— Так бы сразу и говорили. Пойду по домам тогда.
— Иди уже. А то туда же — о смысле жизни… Много текста!
Через сутки тридцать девять мужиков из пяти деревень, именовавшихся по-новому Соловьями, собрались на обговорённой заранее лесной поляне. Михайло роздал оружие — двенадцать стволов, всё, что запасли с Гюзелью. Ещё у восьми было своё — в основном двустволки. Остальные вооружились кто чем — дубинами, вилами, топорами, сапёрными лопатками. Мужики были настроены решительно — Соловей всех достал. Девок уже во всей округе не осталось непорченых. Грузин ещё этот — гад, чурка с гармонью. Короче, накипело.
Шли цепью, след в след, Агнесса с Бармалеем на снегоходе малой скоростью возглавляли шествие. Коковихин, кряхтя под тяжестью ручного противотанкового гранатомёта, тащился позади всех. За Гюзель придётся кому-то ответить, и ответить крепко.
— Петруся, а можно я буду именоваться после коронации императрицей? — воспользовавшись тем, что Петра после секса размякла, Лариска начала тихо буреть.
— Уси-пуси! У моей птички прорезался аппетит! — госпожа кардинал посмотрела на свою протеже оценивающе. — Да хоть владычицей морскою. Лишь бы вела себя, как подобает. И подмывалась почаще, кстати.
День претендентки обещал быть деловым. Пора разбираться с наследством полковника Петина. Наворовано премьером было некисло — в том числе жадный полкан уже успел оприходовать все активы семейства Солнцевых. Рублёвский дворец Вики Ларсик решила пожаловать своему новоявленному фавориту — красавчику Гришке Скоцкому. Нет, если бы Вика вдруг объявилась — она бы ей дом вернула, не вопрос. Но где та Вика? Сгинула в российской сумятице — может, Петин же её и грохнул. Для пожалования недвижимости был, как водится, объявлен аукцион — дабы соблюсти видимость приличий. На нём, разумеется, означенный граф Григорий присутствовал в единственном числе. Соответственно, выиграл и вступил в права владения. Но тут завозмущался жених.
— Петин, между прочим, национальный лидер. Завтра будет всё готово для помещения его в мавзолей. Народ Петина уважает. А тут ты такие кренделя выпекаешь. Папандоз получается, не находишь? — бухтел Изя.
— Да ладно тебе… — смутилась Ларсик. — Агнессе своей позвони — пускай выловит Солнцеву, если та ещё жива, глядишь, выбьет из неё компромат на полкана. Запустим в Интернет — мало никому не покажется.
— Хм… Мыслишь мудро. Да только звонить-то ей некуда.
— Хо-хо! — Лариска усмехнулась. От Петры ночью она кое-что узнала. — А такое имя, как Бармалей тебе ничего не говорит?
— Ну, как…». Не ходите, дети, в Африку гулять…».
— Причём здесь Африка? — удивилась юная принцесса — дедушка Корней Чуковский как-то прошёл в детстве помимо неё, не задев. — Бармалей — это смотрящий в городе К. Вор в законе. Агнесса сейчас с ним.
— Ещё скажи, что знаешь телефон этого персонажа.
Ларсик нарочито медленно порылась в сумочке и извлекла на свет листок бумажки.
— Оп! — она махнула перед носом жениха и спрятала руку за спину. — А что мне за это будет?
— Ну, а что может предложить скромный чиновник русской царице? — попытался вывернуться хитрый Сырков.
— Императрице. Таков мой титул, — смерила его важным взглядом Лариска и снисходительно протянула ему листок.
— Между прочим, ты вообще мало читаешь. Про Q, например, не знаешь вообще ничего. А это, кстати, что-то с чем-то… Хочешь, дам глянуть? Только чур, никому! Секретик!
— Ерунда небось какая-нибудь… — поморщился Сырков.
Однако, ознакомившись с распечаткой, Изяслав Ильич призадумался.
— Состав экспедиции напрягает. Зачем тут Мандализа Греч? Она же ненавидит Россию!
— Ну, я не знаю… — протянула Ларсик. — Петра так велела.
— Петра, Петра! А у самой-то голова есть? — и Изя, приложившись к ручке августейшей невесты, поспешно вышел.
У Бармалея в кармане запищал спутниковый телефон.
— Аллё! Кого надо?
— Кремль беспокоит, — Сырков придал голосу весомости.
— Хорош прикалываться. Икона, ты, что ли? Опять нахрюкался с утра?
— Говорит Изяслав Сырков. Если не трудно, позовите Агнессу.