— Господи! — её даже передёрнуло от омерзения. — Неужели я когда-то была среди них? Такой же, как они?
— Отсоси! Хуже ты была! — ответил ей беззвучно тихий, но внятный голосок изнутри. — Этим хоть нужно семью кормить. А у тебя всё изначально было. Так что ты просто гнило понтовалась всю дорогу…
Вика почувствовала, как глаза застилает жгучая пелена. Всё перемешалось в сознании.
— Брехня! Не верь им, я не такая! Нехер меня кошмарить! Эти все, жиды и пидорасы…
— Ладно! — отвечал голосок. — Я так, любя. Хочешь — поплачь. А вообще-то, слезам давно не верят. Только всё равно, ты у меня должна быть лучше всех, моя мамочка… Я ведь на тебя поставил…
— Пиздёныш ты мелкий! Поставил он…
Пробудилась она от того, что кто-то довольно увесисто хлопает по щекам.
— Подъём! В укрытие! — Гегечкория, схватив Вику за руку, потащил её, полусонную, спотыкающуюся в незавязанных кроссовках, вниз по лестнице. Через минуту снаружи пророкотал крупнокалиберный пулемёт и захлебнулся в гулком взрыве. Пол под Викой ощутимо дрогнул. По коридору метались вчерашние бандиты — уже при оружии, с бледными, сосредоточенными от страха лицами.
— Держать оборону! Всех выпорю! — раздался сквозь треск выстрелов истерический визг Соловья. — Кто на вышке?
— Вышку снесло. Танки, ваше благородие! А-а-а! У-а-у! Бу-бумс!
— Идём, Вика-джан, меня нэ бойся. Твой мужчина здэсь, вперёд пошёл! Подземным ходом. Меня слюшай — ми с ним обо всём договорились. — Вика на подгибающихся ногах следовала, увлекаемая за руку могучим абреком. Звуки битвы стихли где-то позади. Подземный ход заполнялся густым, удушливым дымом, выедавшим глаза. Через непродолжительное время прямо по курсу забрезжил свет. Грузин, подсадив её за ягодицы, вытолкнул сквозь какую-то щель на поверхность. Зимний закат уже умирал за соснами. Позади полыхало разбойное гнездовье Соловья, выстрелы становились всё реже. Вика вспомнила, как этот здоровяк подмигивал ей накануне — получается, неспроста. Тайный поклонник?
— Где он?
— Вах, калбатоно! Нэ у Пёдора — нэ обманут! — Гегечкория самодовольно раздвинул рукой заснеженный кустарник. — Вот он, твой возлюбленный! Вах!
Вика, на секунду ослепнув от пожара, рухнула в объятия мужчины, обрисовавшегося в багровом зареве тёмным силуэтом. И тут почувствовала, как чужие — как-то неправильно нежные и властные руки принялись шарить по её телу.
— Ты… Антон? Что с тобой? Фу! Кто это?
— Э, слюшай! — горячо зашептал ей на ухо Махач, — забудь, убили Антона, Вика-джан. Я твой мужчина. Я тебя спас. Два раза! Пошли, Лаврентий наш друг — он с нами. Пошли, да?
Удар коленом в промежность был так силён, что незадачливый кавалер согнулся пополам и рухнул, матерно рыча и кусая снег. Вика добавила ему ногой в лицо — и на глазах у изумлённого абрека исчезла в дымном чёрном провале подземного хода.
— Ну, дед, ты и дал! Что это было вообще? — Агнесса, всадив навскидку пулю в лоб стоящему на коленях безоружному бородачу, подошла к боевому вездеходу и уважительно похлопала по броне.
— Много будешь знать — скоро состаришься! — Буржуй явно не был настроен на собеседование. — Внучки моей пока не вижу.
— Вперёд! — Агнесса, поняв оплошность — соглашение надо выполнять — устремилась в горящий дом. За ней последовала группа захвата, вооружённая «калашами». Коковихин с гранатомётом на плече тяжёлыми шагами двигался в арьергарде. У него оставался последний выстрел — контрольный. За Гюзель Карловну — Виктории Солнцевой от благодарных поклонников пламенный привет.
— Антон! — дым в узком проходе застилал глаза, и становилось уже нечем дышать. Вика споткнулась, ободрала коленку и дальше поползла на карачках — проход сужался.
— Я здесь! — отозвалось эхом в подземных лабиринтах.
— Антоша, ты живой?
— Я связан и за решёткой. Вика, уходи! — прохрипело издали.
— Я иду к тебе! Не молчи, скажи что-нибудь! — ей казалось, что она кричит, но это был шёпот, усиленный резонансом стен.
— Вика! Уходи, задохнёшься.
— Уйдём вместе, — она последним усилием вывалилась из узкого лаза в какую-то небольшую, но уже более просторную клеть. Скорчилась было от душившего кашля — и тут же почувствовала рывок кверху за волосы.