— Херакс! — любовников неожиданно ударило черепами о крышу джипа.
— Приплыли, голуби! — Мандализа заглушила мотор и первой выбралась из машины, тут же рухнув, сражённая прикладом по шее, с дороги коричневым лицом в грязный снег.
— Лежать, негра мать! — раздалась команда, подкреплённая четырёхэтажным матом и выстрелом — судя по гулкому звуку, не иначе, как из мосинской трёхлинейки. Хриплый лай овчарок окончательно парализовал волю путешественников.
— Руки — на затылок. Порядок обычный: шаг в сторону — побег, прыжок на месте — провокация! — разъяснил седоватый, гладко выбритый блондин в ветхой подполковничьей шинели и фуражке с синим, под цвет пронзительных глаз, околышем.
— Прибыли — здоровеньки булы, господа шпионы! Распорядок будет следующий — сейчас товарищ Скутерморг прочтёт вам лекцию о международном положении — потом ужин, допрос и отбой.
— Я имею право спросить? — осведомился Платон.
— Имеешь, рыло буржуйское! — улыбнулся ему совсем по-отечески подполковник Замов.
— На допросе по печени бить будут? Я не в целях дискредитации органов, просто у меня желчный пузырь, понимаете, пошаливает… Так может, мне лучше не стоит ужинать?
— Может, и не стоит, — хмуро кивнул Замов, отходя. — Меркавкин, обыщи задержанных! Ого, да тут у них целый арсенал! А это что — рация?
Строгий подполковник принялся с любопытством изучать начавший вдруг тихо попискивать спутниковый телефон, изъятый у Мандализы. Она молчала, злобно щерясь на него с колен.
— Этой негре — мешок на репу! — распорядился командир. — А то, часом, покусает!
— Матёрая вражина! — сержант отдёрнул укушенный палец и влепил госпоже Греч леща по затылку. — А эти двое, никак, пожиже будут, — он критически оглядел Левина в кальсонах с Маргошей в обнимку и длинно сплюнул.
— А они — местного разлива. Плесень, враги народной воли, — со знанием дела разъяснил Замов.
ГЛАВА 41
Начинается Земля,
Как известно, от Кремля.
— Бес попутал! Казни — но выслушай, царица-матушка! — Сырков рухнул на колени и лукавым змием пополз по ковру, изображающему карту Евразии, к трону Лариски, тщась расцеловать шитую жемчугом золотую туфельку. Дядько Лев Николаич, на правах камергера, сидел по правую руку от государыни, одобрительно пуская губами пузыри, ермолка Мономаха съехала на ухо — запой не дружествен старческому маразму, и кремлёвский лекарь Черезов его об этом уже предупредил.
— Как тебе и в голову-то пришло, смерд? В глаза глядеть! — Ларсик нарочито перегибала палку — вчера мерзавец Гришка Скоцкий был замечен за шашнями с рыжей санитаркой из обслуги мавзолея, так что Изяслав Ильич за самовольство отхватывал теперь звездюлей по полной — в качестве мужа и принца-регента.
— Не вели казнить — всё для тебя, родная. Агнесса эта — крутой спец, киллер экстра-класса. Как только выполнит задание — мы её устраним. Я должен блюсти интересы страны и тебя — а твоя Петра, — извини, только мутит воду, у неё свой интерес…
— Вот только Петру сюда не впутывай, чмо болотное! Моя Петруся — это не твоё тупое кровавое гебьё, она всё про всех узнаёт, и сразу же мне докладывает. Ладно, что у нас с дарами?
— Купец Хитров кланяется медведно.
— Как кланяется? — государыня изволила распустить в улыбке полные губы.
— Медведно, — Сырков рад был удивить её величество красным словцом. — Сие выражение государь Иоанн Васильевич Грозный ввёл в обиход — опальных бояр травили собаками, «зашив медведно» — то есть в медвежью шкуру.
— И чего ему, паразиту, неймётся? Купцу, понятно — не Грозному.
— Дело просит закрыть. Вывез в лес и закопал семью Блевштейн в 2009-м, переписав на себя всё их имущество. Прихватил денежки — и скрылся в Черногории.
— А медведность-то тут к чему? Отрубить башку на Лобном месте, и вся медведность!
— Отрубилихуюголову! — бормотнул себе под нос князь Романов-Парижский, пуская слюни на камзол.
— Да он, сволочь, медведя олимпийского в Кремль приволок. А княгиня Баблуани по телевизору уже растрынделась, сучка — дескать, Миша-80 — символ великой эпохи, и такие купцы-патриоты — соль русской земли. Да, там ещё с ним Никифор Черных и Мария Чубак нарисовались — с этими что делать?
— Топориком, топориком! — заёрзал великий князь, скрытно выпуская газы в подушечку-думку.
— Заткни пасть, кретин! — прошипел Изя. — И не воняй!
— Черных — это толстяк, что губером был в К. — я ничего не попутала?