Старая свеча в запястье толщиной, стоящая в зале многие годы, никак не желала разгораться. Огонь плясал на чёрном фитиле, и гас, как только Тасо отодвигал зажигалку. Сизый дымок короткими завитками поднимался вверх, а шнур осыпался искрами, но не пламенел. Но мастер кропотливо повторял попытки. Он был приучен ценить надежду.
Учитель умер так, как умирают очень сильные и гордые люди. Сам. Составив завещание и письмо для Тасо, он переоделся в чистое, вышел в тренировочный зал и, сев у ритуальной стены, углубился в медитацию. Пришедшие проведать его через час уже не обнаружили ни дыхания, ни сердцебиения. О письме вспомнили только на похоронах. Тасо вскрыл конверт и восхитился изысканной вязи на тонком листе. Современный мир с его технологиями почти отучил от вида рукописного письма, и, возможно, поэтому так врезались в память строки на рисовой бумаге. Врезались, многое рассказав о человеке, с которым рядом провёл полжизни, но не удосужился понять. Многое — от странной, почти отцовской, нежности к воспитанникам до непреклонной веры в свой путь. Миа Миато в цветистых выражениях, забытых даже большинством современников, говорил о своем желании уйти и просил принять на себя брошенный им вызов. Конечно, если ученик пожелает вступиться за честь учителя.
Фитиль затрещал, осыпал искрами пальцы и загорелся. Восковая чаша старой свечи, словно заброшенная сцена под каблучками неожиданно посетившей плясуньи, заходила ходуном и задрожала бликами. Тасо удовлетворённо отложил зажигалку. Теперь в тренировочном зале горели все свечи.
Размышляя о завтрашнем дне, мастер на миг смешался, поняв, что ещё одно дело осталось нерешённым. Надолго задумался, вспоминая имена и лица. Дело, которое нужно было поручить, требовало понимающего человека. С трудом отыскав в памяти код доступа связи с бывшим напарником и другом, а ныне конкурентом и неприятелем, он зарегистрировал вызов через гипнофон. Через несколько минут ему ответили.
Проявившийся в пустоте зала переданный аппаратом образ полнотелого человека в повседневном домашнем кимоно насторожено вскинул взгляд:
— Кай? Каким ветром?
Тири Таши, как и раньше, радовал подвижностью, внутренним светом да почти звенящей от напряжения осью. Он не ждал вызова от того, кого привык считать соперником, и понимал — случилось страшное. То, на фоне чего меркнет конкурентная борьба.
Кай Тасо с грустью подумал о том, что всё дальше расходятся дороги и всё больше седеют волосы. Тусклее воспоминания совместных тренировок и моментов опасности, разделённых на двоих, но ярче столкновения интересов и амбиций, острее разлом, проявившийся после ухода учителя и распада школы.
— Доброй ночи, Тири. — Тасо с вежливой улыбкой поклонился. — Нерадостным.
Таши несколько мгновений раздумывал, внимательно вглядываясь в лицо вызывавшего. Хорошо зная собеседника, он всё понял сам и предположил, не вынуждая просить:
— Нужна помощь?
— Да.
— Какого рода?
Тасо глубоко вдохнул и ответил короткими фразами, оставляя меж ними паузы, словно в ожидании реплики бывшего друга:
— Я подтвердил вызов учителя. Корпорации «Сабуро». Бой завтра. На центральном полигоне. Новейшая программа. Семь-ноль.
С каждым последующим сообщением Тири всё более мрачнел.
— Ты не мог выбрать более изощрённого метода самоубийства? — наконец спросил он.
Тасо не ответил. Да вопрос и не требовал ответа. Бывший напарник, воспитанный в том же тренировочном зале, прекрасно понимал происходящее. Но не смог сдержать накативших эмоций. Спросил, как выругался… Тасо мог или подтвердить вызов и тем спасти честь умершего наставника, или не подтвердить его. А с кем предстояло драться, особой роли для достоинства не играло. Для жизни — да. Но не для чести.
И оба это понимали.
— Ты ещё можешь отказаться? — отводя глаза, спросил Тири. — Подумай, Кай. Отбрось сомнения! Тебя поймут все наши… Бои с био-буши перестали быть равными ещё на второй версии! Уже тогда лишь один поединок выиграл человек, да и то это был непревзойдённый мастер. И один бой свели вничью. С третей модификацией люди проигрывали вчистую. А дальше и поединков уже не проводили…
— Проводили, — покачал головой Тасо. — Только не афишировали. Последнее, о чём я узнал, сражение с пятой версией. Человек победил. Это был учитель Миато.