Тири задумчиво оглядел зал, горящие свечи, ритуальную стену, завешанную траурными белыми цветами.
— Ты не откажешься, — констатировал Тири.
— Нет.
— Чего ты хочешь от меня?
— Присутствия.
Тари нервно сжал и разжал кулаки, снова взглянул на стену в цветах и свечах, и церемонно склонил голову:
— Почту за честь!
— Спасибо! Это честь для меня! — поклонился Тасо.
Выпрямившись, бывшие напарники и друзья посмотрели друг другу в глаза. Что бы ни происходило меж людьми, какие бы ветры и течения не растаскивали бы лодки человеческого существования, но есть связи, которые невозможно нарушить.
Морщинки Тири, выдавая улыбчивого человека, стали чуть глубже, намекая на тихую радость воспоминаний. Всего мгновение он помедлил и, коротко кивнув, исчез.
Задержав вдох, Тасо отвернулся к ритуальной стене и на мгновение прижал к глазам ладони. Долгие годы соперничества и неприязни после распада школы кончились сегодня простым пониманием скоротечности жизни и благости светлых чувств. Тасо опустил руки и взглянул на цветы и свечи. Больно укололо постижение того, что учитель уходил один, без свидетелей и судей, без поддержки учеников и любящих рук домашних. Не так должно уходить старикам. Но, выбрав этот путь, Миато лишний раз подтвердил, что оставался воином всегда.
— Итак, — прошептал Тасо и сел на колени. Теперь, когда формальности были улажены, предстояла действительно тяжёлая работа. — Био-буши… За что мы будем сражаться?
Мастер знал и верил, что в любом поединке, под строгим надзором судьбы, встречаются не люди, как таковые, а то, что они представляют. Люди с их амбициями и страхами для мира всего лишь острия клинков двух ратоборствующих начал. И победа значит не то, что выиграл человек, а то, что выиграло начало, им представленное.
— Ты — техника, а я — разум… — прошептал Тасо, закрывая глаза.
На веках заплясали блики свеч, рождая в сознании картины переливающихся теней и света, входящих друг в друга и истончающихся в себе. Чёрный вихрь догонял белый, в попытке вернуть оторвавшуюся капельку тьмы, а белый метался за чёрным, притягивая назад осколок света.
Техника. Программа многое может вместить в себя, но всё это — лишь комбинируемые в зависимости от задачи элементы. Элементы одного единоборства, другого, третьего. Возможности памяти неограниченны, но ограничена сама система — при всём богатстве вариативности, техника «Сазуро» остаётся куцей по сравнению с человеческим сознанием. Программа не способна создать принципиально новое, даже генерируя нетрадиционные связки. Что бы ни создавалось, это остаётся повторением прошлого.
— Ты — сила, а я — дух…
Тело био-буши модифицировано под деятельность, в которой победа нередко зависит от физической мощи. Впечатляющая мускулатура рук и ног, заветные «восемь кубиков», бугрящаяся широчайшая и косые на спине. Плюс — изменённый болевой порог и нанороботы, способные в кратчайшие сроки залатать повреждённые ткани. Противостоять подобному равно самоубийству, как правильно подметил Тири. Но есть одна червоточина в био-буши — отсутствие души. То, что есть в человеке, но нет в программе. Нет сантиментов, нет заставляющего остановиться и задуматься выбора, нет сожаления…
— Ты — солдат, а я — воин…
«Юный одуван», попавший по контракту в «био-буши», наверняка, ценит свою новую роль. Даже если сначала отнёсся к ней с брезгливостью. Так случается всегда — войдя в дело, человек начинает любить его и гордится им. «Одуван» стал настоящим солдатом. Тем счастливчиком, у которого отняли возможность выбирать и дали взамен спокойствие и уверенность в правильности чужого выбора. Юный, ещё не научившийся толком принимать ответственность, он уже снял её со своих плеч. И это чувствуется в каждом его движении, в каждом ударе, таком полновесном и целеустремлённом. Нет сомнений. Но нет и целей. Своих целей…
— Ты — юность, а я — опыт…
Молодость — это не только тело, бурлящее от возможностей и силы. Это — неискушенность. И кому как не прошедшему этот путь, знать, что такое столкновение с умудрённостью. Вошедший в возраст солидности, перешагнувший рубеж сорока, Тасо прекрасно помнил те порывистость, тревожность, азарт и уверенность в себе, с которыми шёл в каждый новый бой. Теперь душевные силы берегутся для иных чувств. Их, сил большого сердца, стало меньше. Бурлящая юность сильна своей безграничной верой в будущее. Опыт силён памятью прожитого.