— Ты видела будущее раньше?
— Редко, — призналась она. — Обычно это все тени.
— Это можно изменить?
Саб прищурилась.
— Твой муж не знает? Не его ребенок?
— Конечно, его!
Она невинно вскинула руки.
— Важна кровь матери. Как у моего народа, так и у твоего.
Я встала, отряхнула тунику. Я хотела узнать о Старой мудрости, но теперь увидела слишком много. Женщины не должны знать свою судьбу, если ее нельзя изменить. Но всегда ведь был отвар из левизии. Если я буду медлить, то погибну и так. Но если я выношу ребенка, он выживет? Этого я не видела, только свои крики и кровь. Я пошатнулась на ногах. Саб придержала меня.
Она была холодной, от ее голубых татуировок было не по себе. Я никогда не видела эту краску близко. Завитки напоминали морских монстров, драконов и змей, они словно извивались, когда ее мышцы двигались. Она позвала Бала и повернулась ко мне.
— Ты слаба для пути. Поспи тут, а потом вернешься в свой лагерь.
Я покачала головой.
— Нет, я в порядке.
Она улыбнулась, как упрямому ребенку.
— Если с тобой что-то случится, перемирие будет сорвано.
— Если я не вернусь к закату, мой муж сам положит конец перемирию.
Улыбка Саб увяла. Может, стоило сказать по-другому, но правда была правдой. Хоть наши с Саб отношения улучшились за эти недели, муж слушать не станет, если я пропаду. Порой Артаган был стихией, а не человеком. Только мое присутствие тогда унимало его.
— Хорошо, — ответила Саб. — Может, стоит отдохнуть от наших занятий. Один день ничего не испортит, да? Отдохни завтра у себя, а потом приезжай. Я не нарушу перемирие.
Я кивнула, благодаря ее за понимание. Я была бы рада дню отдыха. Все эти поездки сказывались на мне. Вскоре это начнет вредить ребенку. Если я решу его сохранить.
Я вспомнила свои крики, от видения меня снова охватил холод. Я знала, что это не изменить. Ни беременности, ни смерти не избежать. Я покачала головой, прогоняя такие мысли.
Бал проводил меня до ворот, и я поехала одна в угасающем свете. Ветер охлаждал потную кожу. Почти в темноте стало видно стены и огонь лагеря у камня Огам вдали.
Я медленно въехала в лагерь, пытаясь собраться с мыслями и не быть бледной. Если Артаган увидит меня подавленной, он точно запретит мне ездить к пиктам. И перемирию придет конец.
Что-то тревожило меня. Я больше не видела дочь Саб. Это было странно, хоть я и не была против. Может, она решила избегать меня. Ей же лучше. Я все еще подумывала выпустить в нее стрелу за игру с Артаганом. Может, королева Саб решила разделить нас. Саб была умной. Нам с Несс стоило проверить границы перемирия.
Я спешилась и пошла среди палаток. Некоторые узнавали меня и кланялись. Многие шептали: «Маб Керидвен». Даже жители Дифеда так меня теперь называли? Так меня звали подданные в Кантрефе. Видимо, сказались мои попытки хранить перемирие с пиктами. Но, судя по словам Ровены, мои походы к камням на вершине стали популярными слухами в лагере. Никто не осмеливался ходить туда. Я кивала и улыбалась беженцам по пути, не зная, как воспринимать незаслуженное уважение. Что я сделала из того, что не сделала бы обычная королева?
В растущей крепости из балок я привязала пони и пошла к Артагану и его людям у центрального костра. Гэвин радостно вопил, они с Кадваллоном ловили светляков в траве. Девочки Ровены, Мина и Мора, хихикали, когда мальчики падали, пытаясь схватить сияющих жуков. Я широко улыбнулась.
Я тоже гонялась за светлячками в детстве, здесь, думая, что огоньки — это пикси. Мой сын повторял то, что мне нравилось в детстве, хотя я это не упоминала и не помнила до этого мига. Артаган обвил рукой мои плечи, мы смотрели, как дети бегают за светлячками.
Завопила лошадь за частоколом. Несколько стражей крикнули всаднику, и я прислушалась, надеясь, что вернулся Ахерн. Но лучники провели незнакомку и позволили спешиться. Я не разобрала гостью в белом мехе, пока она не остановилась передо мной и убрала капюшон. Я отпрянула на шаг, глаза стали большими. Королева Олвен.
Она скривилась, но даже это не испортило ее лица, а ее фигура привлекла взгляды всех в лагере. Но почему она прибыла одна и без стражи или сопровождения? Мы с Артаганом переглянулись. Мы не успели заговорить, Олвен впилась в меня взглядом.
— Мое место королевы севера заняла проститутка, очаровавшая моего мужа. Она и ее пикты заняли наш замок. Она зовет себя Несс. Ты ее знаешь?
Комок раздулся в горле. И последние недели, нападение на Дифед, мои встречи с королевой пиктов слились в голове, приведя к одному понятному выводу. Королева Саб обыграла меня.
9
На рассвете наша армия приготовилась идти в Дун Дифед. Дым поднимался от потушенных костров у камня Огам. Я смотрела с вершины холма среди камней. Пони нервно ерзал рядом. Я похлопала лошадь по боку. Береги силы, впереди долгий путь.
Моя ведущая рука болела от посланий, что я писала всю ночь, для всадников и воронов. Письма нашим воинам в Аранрод, соседям в Южном Уэльсе и всем, кто услышит. Я подавила зевок и протерла глаза. Я буду бодрой, когда мы отправимся. Пары часов сна должно хватить.
Под красным солнцем, поднявшимся на востоке, к нам присоединилось несколько сотен лучников. Сэр Эмрюс и сэр Кинан привели подкрепление из Аранрода. Знамена зеленого дракона трепетали от утреннего ветра. Я замечала женщин среди отрядов в зеленом. В отличие от многих армий, в Свободном Кантрефе всегда встречались женщины с оружием. Я мрачно улыбалась, сжимая березовый лук. Не только среди пиктов были женщины-воины.
Рожки загудели, лучники пошли из лагеря, и шесть рыцарей мужа вели их верхом на лошадях. Копейщики в темных туниках выстроились за ними. Солдаты Дифеда. Боуэн и Каррик смогли уговорить некоторых жителей пойти с нами. Копейщики Дифеда и лучники Кантрефа объединялись редко.
Я поцеловала ладонь и прижала ее к одному из камней. Присмотрите за нами, старые и новые боги. Нам нужна вся помощь. Мой пони хотел уже спуститься с холма, ему не нравились древние руины.
Я подошла к Артагану в первых рядах, армия покидала лагерь. Старики, женщины и дети стались в наполовину построенной крепости. Это немного защитит их, но мы не могли оставить солдат с ними. Наши воины должны были победить сегодня, иначе враги отомстят всем.
Олвен преградила мне путь на белой лошади. Я стиснула зубы, попыталась обойти ее, сойдя с дороги. Бывшая северная королева строго направила на меня палец.
— Ты намеренно подвергла моего сына опасности, взяв его сюда.
Я открыла рот, но она прервала меня.
— Мы обсудим это позже! Времени нет. Где дети?
Я не отвечала. Неблагодарная! Я растила ее мальчика, как своего, три года, берегла его. И теперь мы должны были покинуть укрытие у камня Огам, хотя я все еще не знала, почему древние камни отгоняли убийцу. Но я не расскажу, где дети. Это ради моего сына и ее. Убийца может ударить по обоим, решив, что так надежнее. Хоть мой сын и был рыжим, а ее — темноволосым. Я скрестила руки и смотрела на нее. Я бы не сказала ей, где дети, даже если бы меня грозились отлучить от церкви.
Лошадь Олвен рыла землю, нервничая. Я подавляла желание столкнуть Олвен и ее лошадь с дороги. Королева склонилась к моему уху.
— Твоя служанка и монашка пропали. Я знаю, ты отправила их куда-то с детьми.
Мои глаза расширились. Вот проныра! Вряд ли кто-то еще заметил отсутствие Уны и Ровены, но у Олвен было чутье. Она бы выведала тайны у монахинь с обетом молчания. Я повела пони к ее лошади, и звери дышали друг на друга.
— Ты три года доверяла мне безопасность сына. Поверь и теперь.
— Я просто хочу его увидеть! Думаешь, я выдам, где он?
— Ты можешь выдать случайно. На них охотится убийца.
— Кто?
Я замешалась. Она решит, что я вру, так что можно было ответить и правдой.