Во всем Уэльсе было много могил, много личностей было потеряно в бою с саксами. Мой наставник, научивший меня читать. Мать моего мужа, леди Аннвин, которая рассказала мне о старой магии и древней мудрости, что звучала у старых племен. И моя мама, королева Вивиан, убитая саксами, когда я была маленькой. Но те дни были давно, как я думала.
Наверху, в одной из древних башен, я нашла Ровену с детьми вокруг. Ее две девочки, Мина и Мора, крутили обруч по полу. Несколько соломенных кукол валялось на полу. В углу Гэвин и другой малыш расставляли армию деревянных солдатиков зеленого и черного цвета. Игрушечные рыцари боролись, малыши устроили войну. Ровена пожала плечами, глядя на меня, когда я вошла в хаос детской.
Я посмотрела на темноволосого малыша, игравшего с моим сыном. Юный Кадваллон был одного возраста с моим Гэвином, они были вместе с рождения. Они были противоположностями: мой сын с рыжими волосами, а Кадваллон — с угольными, но они играли и вели себя как братья. Я невольно нахмурилась, зная, что им опасно сближаться. Кадваллон был приемным сыном, но не обычным. Однажды они с Гэвином могут оказаться врагами.
Ровена шепнула на ухо:
— Тут мать Кадваллона. Она ждет снаружи. Мне впустить ее?
Я удивленно вздрогнула, хотя не стоило. Она все же его мать. Как я могла не подумать, что она проведает своего сына? Я кивнула Ровене, и она открыла дверь.
Олвен тихо прошла в комнату, дети не заметили ее в игре. Ровена освободила нам с северной королевой место, убрав с пола игрушки. Я заговорила тихо, чтобы слышала только Олвен. Мы смотрели, как играют наши дети.
— Я думала, вы уже ушли, — начала я. — Твой муж не хотел оставаться.
— Уже темно, он подождет до утра. Как мой сын?
— Кадваллон растет сильным. О нем заботятся, как обо всех детях замка. Как я и обещала, когда ты отправила его сюда три года назад. Хочешь побыть с ним наедине?
— Нет, пусть играет. Он ладит с твоим сыном.
Олвен прикусила губу и сморгнула воду за глазами. Она смотрела, как играет Кадваллон, дети не замечали нас, будто мы были статуями. Ее ресницы блестели от слез, но Олвен все еще выглядела как богиня. Я должна была жалеть ее, она с тоской смотрела на ребенка, но я видела ее открытое платье и уложенные волосы и не могла забыть все, что произошло между нами. Она искушала людей и использовала для своих целей, но другие могли так шептать и обо мне. Как мы с ней могли быть похожими и так отличаться? Олвен всегда оставалась для меня загадкой.
Она кашлянула. Ей было неприятно показывать слабость передо мной. Она вытерла слезу со щеки, делая вид, что пылинка попала в глаз.
— Иронично, что из всех людей я могу доверить своего мальчика только тебе.
— Он может оставаться, сколько пожелает. Пока ты не захочешь забрать его.
Олвен посмотрела на меня.
— Ты знаешь, что я не могу. Кадваллон — мой мальчик, но не сын Яго. Мой муж порой ест с моей руки, но даже я не уговорю его, если приведу своего ребенка в замок.
— Он знает, кто отец?
Олвен улыбнулась.
— Устала от слухов, что Кадваллон — бастард твоего мужа?
— Мы обе знаем, что это не так.
Моя кожа вспыхнула, она любила ворошить эту старую рану. То, что Артаган был ее любовником до встречи со мной. Она все еще могла думать, что я украла его у нее. И теперь наши дети росли в том, что мы натворили. У нас с Олвен было много общих тайн. Как мы боролись, но объединялись, чтобы спастись. Олвен разглядывала ногти, словно не переживала из-за нашего разговора.
— Воспитание моего сына для тебя выгодно. Пока он у тебя, я буду хранить мир между королевствами.
— Пока Яго в твоих чарах. Не думай, что я не знаю о твоей игре, Олвен. Хоть у нас общая… история… ты знаешь, что Аранрод — самое безопасное место для твоего сына. И когда он вырастет, и Яго уже не будет тебе полезным, ты посадишь сына на северный трон.
Олвен склонила голову в беззвучной насмешке.
— Вот это воображение, Бранвен. Мне напомнить, что это я спасла тебя и твоего мужа, когда это было так необходимо?
— Только потому, что это было тебе выгодно. И потому что ты все еще любишь его.
Северная королева пронзила меня взглядом, лавандовые глаза пылали как угли.
Как странно сложилось. Бог сделал нас с Олвен соперницами, но дал нам способность читать души как открытые книги. Я с трудом могла винить ее в том, что она еще любила Артагана. Почти. Он хороший, но мой. Наши дети радостно играли рядом, пока мы с Олвен смотрели друг на друга свысока. Голосок Кадваллона донесся до нас:
— Мама?
Мальчик смотрел на Олвен поверх поля павших солдатиков. Умный не по годам, Кадваллон видел Олвен лишь несколько раз, пока жил в Аранроде, но помнил ее. Олвен сглотнула комок в горле, услышав, как ее позвал ребенок. Она сильнее сжала губы, но рука дрожала, коснувшись щеки мальчика. Кадваллон обнял ее юбки и прижался головой к бедру. Олвен опустилась на колени и обняла его, пряча лицо от меня, прижимая к себе ребенка, с которым не могла жить вместе.
Гэвин растерянно посмотрел на меня, ему было не с кем играть. Мой сын был восприимчивым, он смотрел, как Олвен целовала мальчика, что он считал братом. Я дала Олвен минутку, притворяясь, что поднимаю разбросанные игрушки.
Она встала и погладила Кадваллона по голове, подавила всхлипы и выдавила улыбку, а потом пошла к двери. Я хотела отчасти утешить ее, исправить все словами. Но я не могла ничего сказать. Олвен замерла на пороге и шепнула, не глядя на меня.
— Доверяю тебе дальнейшее образцовое воспитание моего сына. О, и поздравляю. Похоже, ты снова беременна. Не знаю, в курсе ли Артаган.
Мои щеки вспыхнули, я лишилась дара речи. Она ушла на лестницу, улыбаясь. Я укусила кулак, провожая ее взглядом. Проныра! Стоило мне расслабиться, Олвен показала клыки. Она догадалась, видимо, когда меня стошнило на лугу. Я скрипнула зубами, хотела пойти за ней. Вместо этого я беззвучно кипела, пока ее шаги не утихли.
Не оборачиваясь, я позвала Ровену и детей. Мой тон не терпел возражений.
— Пора спать!
Дети заскулили, Ровена пыталась увести их от игрушек. Гэвин устроился у меня на коленях, а другие хором просили: песня, песня, песня. Я вздохнула, зная, что проще спеть колыбельную, чем бороться с их требованиями. Даже в моем замке дети были выше меня порой. Я кашлянула и напела им нежную песню, которую мне пела мама. У меня был не лучший голос, не низкий, как у мужа, но дети потребовали еще, и я спела балладу о лордах и леди на балу. Их глаза стали слипаться ото сна.
Я закончила, оставила Ровену с Кадваллоном и ее девочками, забрала Гэвина и пошла к двери. Он ворочался, сжимая деревянного рыцаря в кулачке. Мы спустились, миновали темный двор, направляясь к моей башне, где была наша с мужем комната.
Было тихо, почти все обитатели замка уже спали. Только мои шаги по камням звучали во тьме. В главном дворе было необычно темно, факелы потухли и дымились. Нужно поговорить с Ровеной об этом завтра. Нельзя тратить зря топливо, но двор нужно хоть немного освещать. Это дело, впрочем, могло дождаться утра.
Гэвин уже уснул у меня на руках. Его тяжелое дыхание касалось моей щеки. В паре шагов от входа на лестницу моей башни странный щелчок остановил меня. Я уловила звук дрожащей натянутой нити. Я обернулась и увидела фигуру на стене, глядящую свысока на меня. Мои глаза расширились. Кроме этого незнакомца, стражи не было.
В его руках был лук, его тихая тень целилась, а я застыла во дворе. Гэвин невинно спал у моего плеча. Я раскрыла рот, но я знала, что убийца выстрелит, стоит закричать. У меня был лишь миг до неминуемого. Темная фигура целилась, но не в меня, а в мальчика у меня на руках. Он пришел за моим сыном.
3
Крик сокола пронзил ночной воздух. Крылья и когти обрушились на оружие убийцы, терзая лук, выпустив стрелу. Мужчина в тенях выругался на птицу, что помешала прицелиться. Стрела пролетела во тьме, задела мою щеку и вонзилась в деревянный столб за мной. Горячая кровь потекла по моей челюсти.