Утагава Куниёси.
Портрет добродетельного самурая. 1852.
С другой стороны, тот, кто не отважен, лишь внешне предан господину и почтителен к родителям, не имея никаких искренних побуждений таким оставаться. Безразличный к указаниям господина и предпочтениям родителей, он склонен к бессмысленным блужданиям там, где их не должно быть; он делает то, чего не следует делать, и во всем ставит на первое место свои желания. Такой любит поспать и утром, и днем, а особенно он не любит учиться. Что касается военных искусств, то он пренебрегает совершенствованием в них, лишь хвастаясь своим искусством в том, чего не может исполнить, и наслаждаясь какой-нибудь бесполезной глупостью. Он тратит любые деньги на пышные пиршества, выбрасывает на ветер свое жалованье и закладывает свои сбережения без всякой мысли о завтрашнем дне. Там же, где нужно потратиться, он скуп, и он не позаботится даже о том, чтобы отполировать доставшиеся в наследство от отца доспехи и сменить разорвавшиеся веревки. Еще меньше он будет тратиться на покупку нового обмундирования и снаряжения для лошади, дабы восполнить потери. Здоровье не позволяет ему должным образом служить господину, и ему нет дела до беспокойства и горя, которые он тем самым причиняет своим родителям. Он слишком много ест, пьет и чересчур увлекается женщинами, и такая трата физических сил и отпущенных лет идут не от чего иного, как от слабого и необученного разума, неспособного к самоограничению. Мы не ошибемся, если назовем эти качества источником трусости в самурае. Так храброго можно отличить от малодушного, даже если он сидит на циновке в своем доме.
Почтение
Путь верности и сыновнего долга присущ не только самураю. Крестьяне, ремесленники и торговцы тоже не чужды его. Но среди последних ребенок или слуга, сидя со своим родителем либо хозяином, может скрестить ноги, или держать руки где попало, или говорить с ними стоя, хотя они сидят, или совершать другие бесцеремонные и невежливые поступки, – все это не имеет значения. Быть искренним в своих сыновних чувствах и действительно преданным хозяину или родителям – вот все, что требуется от трех сословий. Но что касается бусидо, то, как бы в сердце своем ни был предан и почтителен человек, если он не соблюдает правильного этикета и лишен манер, которые выражают уважение к господину или родителю, его нельзя считать живущим в соответствии с ним. Любое подобное пренебрежение по отношению не только к господину, но и к родителям, не может считаться приличествующим тому, кто хочет стать самураем. И даже вне их присутствия, наедине с собой, не может быть никакого расслабления, ничто не должно затмевать верности и сыновнего долга воина. Когда бы он ни ложился спать, ноги его ни на мгновение не должны быть обращены в сторону его господина. Где бы он ни устанавливал соломенную мишень для упражнений в стрельбе из лука, стрелы никогда не должны лететь в сторону его господина. Когда он кладет на землю копье или алебарду, острие их также не должно быть направлено в сторону господина. А если он услышит разговор о своем господине или же сам что-либо говорит о нем, он должен немедленно вскочить, если он лежит, и выпрямиться, если он сидит, ибо в этом состоит Путь самурая.
Указывать копьем в сторону господина, зная, что он там, говорить о нем, развалясь на циновках, бросать письмо родителей, или рвать его, или использовать его для чистки свирели либо ночника – все это говорит об отсутствии уважения. Такие люди склонны, встречаясь с незнакомцами, плохо говорить о делах своего господина. А если кто-нибудь, даже совершенно чужой человек, приходит и ловко заводит с ними разговор, они будут очень довольны и без всяких колебаний станут осуждать своих родителей и старших братьев, порочить и поносить их. Несомненно, что когда-нибудь они будут наказаны своим господином или попадут в беду, в любом случае их конец не будет достойным воина; но даже если они останутся живы, это будет бесполезное существование. В прошлом, в эпоху Кэйтё[25], жил отважный воин по имени Кани Сайдзо, командующий пехотой при Фукусима Саэмон-тайю Масанори, день и ночь охранявший железные ворота замка Хиросима в Аки. Состарившись, он стал спать в промежутках между службой. Случилось так, что к нему пришел паж Масанори и принес молодого ястреба с запиской от господина о том, что это подарок по одному из случаев. Сайдзо моментально вскочил, одел хакама[26], которые он снял и отложил в сторону, повернулся к нему и принял подарок, сказав, что немедленно передаст свою благодарность. Затем продолжил: «Если бы ты был моим сыном, я бы сказал, что ты глупец, ибо если ты приносишь послание от нашего господина, ты должен с самого начала сказать об этом, чтобы я мог подготовиться, а не подавать мне его, когда я заснул, без всякого предупреждения. Хорошо, что ты не мой сын, а поскольку ты всего лишь паж, я думаю, что должен простить тебя». Мальчик в испуге убежал и рассказал все своим друзьям, так что спустя какое-то время история дошла до самого Масанори. Он позвал пажа и спросил, так ли было дело, а когда паж все подтвердил, сказал: «Сайдзо был прав, рассердившись из-за такой бестактности. Я хотел бы, чтобы все самураи Аки и Бидзэна обладали его духом, ибо тогда не было бы ничего такого, чего они не смогли бы свершить».