Муж вернулся, сел на стул, вновь взял руку Лусии и прижал к колючей щеке. «Даже побриться некогда, бедному. И Ване тоже. И правда любят. Оба», - подумала Лусия. Муж прошептал, словно подслушал мысли:
- Я не просто тебя люблю. Я на тебе помешан. Зациклен, как маньяк на жертвах.
Слово «маньяк» вкупе с недавними воспоминаниями о Ромке, неожиданно вызвало такой калейдоскоп картинок из прошлого, неясных подозрений и догадок, что Лусия вновь зажмурилась и вжалась в подушку. Рассказ Ромки о смерти мамы, врезавшиеся в память слова: «Бусины падают на пол: белая, красная, белая, красная. Красная, красная, красная и почему-то разливаются лужей на полу». Всплывшая история с Олькиными бусами. «Гламурный» маньяк, оставляющий бусины на жертвах. Белые и красные. Если Ромка... Мог ли он подставить ту женщину вместо себя? Мог. Лусия вспомнила, как Ромка уговорил её стать приманкой для Олькиного насильника и убийцы, вычисленного ими по бусам. Почувствовала испарину на спине от запоздалого страха. Тогда, в пятнадцать она не осознавала всей опасности затеи. А если бы мальчишки не успели? Скорее всего, и директор детдома, и менты понимали, что воспитатель повесился не сам. Не нужна была огласка. Не зря сразу после конца учебного года директриса быстренько раскидала их класс кого куда, мальчишек в Суворовское и Нахимовское, девочек в техникумы. Только Лусию оставила. Нравилась она директрисе. Эх, Ромка... Хорошо, что вряд ли кто ещё догадается. Спи спокойно, детский друг.
Лусия тяжело вздохнула.
- Люся, я сейчас, - всполошился муж, выскочил из палаты, крикнул: - Сестра! - и вернулся к жене. - Солнышко, забудь, словом больше не упомяну, чёрт с ним, с этим мальчишкой!
Пришла медсестра, мягко укорила:
- Вот видите, зря вы отказались от обезболивающего. Давайте, сделаю укольчик.
- Хорошо, делайте, - согласилась Лусия.
Чуть позже, погружаясь в сон, она успела подумать: «Главное, о Ромке никто не знает. А с мужчинами своими как-нибудь разберусь... Потом...»
***
Брожу по больничному коридору, благо он длинный. А, может, это сейчас таким кажется. Хирург заявил: «Не хочешь пролежней - двигайся». Кто же хочет? Двигаюсь. Даже бродилку себе придумала, под шаг: «Хожу-брожу, хожу-брожу, я вечный странник, Вечный Жид. Я очень медленно хожу, а время впереди бежит. Мне не догнать его никак: оно как ночь, а я как день. Мне не догнать его никак: оно как свет, а я как тень. Но пусть его мне не догнать, не упущу судьбы я нить. Я вечный странник, для меня движенье, это значит - жить».
Глава восьмая. Второй наследник
Михась появился дома взвинченный до невозможности. Опять Юлька фортеля выкидывала. Ссорились минут сорок, потом бурно мирились. Иногда казалось, любовница специально провоцирует ссоры для остроты ощущений. «Будет тебе острота ощущений, - нехорошо усмехнулся Михась. - Может, тогда угомонишься». Но мысли о любовнице быстро отошли на второй план. Дома ждал нехилый закидон от жены.
Новость о Сашкином брате, племяннице и решении жены удочерить девочку ввели в ступор. Только и смог выговорить:
- Сашуля, нужно сначала всё хорошенько обдумать. А ты отцу сказала?
- Мне обдумывать нечего? А папе скажу после того, как приеду. А ты подумай, подумай. До завтра.
Саша вскочила с диванчика, на котором они сидели, и убежала в спальню, закрыв дверь за собой. Не была бы дверь на полозьях, точно бы жёнушка ей хлопнула. Обиделась. Михась знал по прошлым ссорам, лучше в такие моменты к Сашке не подходить. Подуется полдня, потом сама мириться придёт. Он пожал плечами и направился в свой кабинет, расположенный на первом этаже их двухуровневой квартиры.
Интересный оборот принимало дело. Михась взял мобильник и позвонил. Когда ответили, сказал:
- Отзывай своего пса. Ребёнка пока трогать нельзя... А я сказал: отзывай. Аванс оставь. Подержи пока этого, как его... Поршня, на коротком поводке... Что значит, как я тебя? Ну, ты, Юра, зарвался. Не показать ли дяде твои долговые расписочки из казино? Ты после этого не только юристом, дворником никуда не устроишься. Дядя игроманов не терпит. Вот, другое дело. Дяде можешь дать адрес дома ребёнка. Да, твоему псу будет особое задание... - Михась проинструктировал собеседника, дал адрес. - Только не увечить. Просто припугнуть. Понятно?
Нажав «отбой», Михась подумал, что жизнь не зря тоже женского рода - стерва ещё та, фокусы выкидывает похлеще, чем жена с любовницей вместе взятые.
А ведь всё шло прекрасно, Михась был твёрдо уверен в их с Сашкой будущем. Единственный наследник дяди по отцу - губернатора и очень обеспеченного человека. И тут вдруг выясняется, что у дядиной жены тоже племянник имеется, с которым они потерялись. Зная дядю, можно было с уверенностью сказать, что половина наследства уйдёт тому, пока неизвестному племяннику. Хорошо, он, Михась в своё время компромат на Юру, что дядиной правой рукой считался, припас. На всякий случай. Вот и пригодилось. Дядя Юре поиски поручил. Михась велел с расследованием потянуть и долго смеялся, когда Юра в Сашкино агентство обратился. Случайно вышло. Юра просчитал, раз агентством девка заправляет, толку не будет. Михась тоже в детективные способности жены и её сотрудников не верил. А как оказалось - зря. Ладно, на этот случай, как вариант имелся Поршень. Вот тётка с тестем лицемеры! Тётка за детство и юность все мозги проела своими нравоучениями. Мать Михася частенько жаловалась мужу, возвращаясь из гостей: «Всё учит, учит, у самой нет ни детей, ни собственных племянников, а туда же! Мы, видите ли, ребёнка неправильно воспитываем. Не зависели бы мы от твоего брата, всё бы нахалке высказала». И вот эта «правильная» с сестрой не общалась, племянник в детдоме вырос. С тестем Михася, бывшим своим родственничком, только на свадьбе их с Сашкой познакомилась, значит, в лицо мужа сестры не знала. Что за семейка такая? Другим указывать, как жить правильно, все умеют.