Кили шокировал свою перебравшуюся из Эред Луин матушку, представив свою избранницу. Однако после долгого разговора с Тауриэль, Дис ответила, что эта эльфийка самая разумная из всех его девушек и свое благословение пара, конечно, получила. Позже Дис неприменимо повторяла, что Тауриэль направляет её несколько непутевого сына на правильную дорогу. И, конечно же, Дис не теряла надежды на то, что и Фили вскоре обзаведется достойной спутницей жизни.
Как показало время, Дис оказалась настоящей хозяйкой и принцессой. Едва она появилась на пороге, как жизнь в Эреборе закипела по-новому. Если раньше в королевстве были только мужчины, то сейчас всё подгорное королевство наполнилось женским смехом и криками детей. Риан впервые увидела маленьких и не очень гномов. Совсем крохи остались в Эрид Луин, но уже достаточно подросшие перебрались сюда вслед за матерями, сестрами, отцами и братьями. Первым делом она познакомилась с очаровательным Гимли ─ сыном Глоина. Рыжеволосый мальчуган активно осваивал воинское искусство и намеревался стать защитником не хуже своего отца. К слову, был таким же ворчунишкой, как и его папа, а при всей своей любви к сражениям и искусству ведения войны страшно не любил лишь одного — бегать.
Пришедшие девушки и почтенные леди вознамерились улучшить условия жизни своих, как они считали, несамостоятельных мужчин. Подруги Дис: Адин ─ та самая невеста Бомбура, Дьян, Мавис и Рхона — жена Глоина, разобрали себе сферы влияния. Они ни в коем случае не старались отобрать занятия мужчин, но сочли своим долгом разделить с ними тяготы становления течения новой жизни. Именно потому тактично подвинули их в сторону, указав, что некоторыми вещами заняться лучше им. Так Бомбур был выдворен с кухонь, Ори из медицинского крыла (правда позже он все равно вернулся туда), а Бифура изгнали из сада. Лишь Балин неизменно остался хранителем библиотеки. Теперь гномы работали в шахтах, кузнях, охраняли дворец или занимались строительством, а девушки «командовали» ими на поверхности. Риан с удивлением обнаружила, что с приездом хозяек вкус еды изменился и в лучшую сторону. Больше не было пустых каш и простого жареного мяса. Он-то была не особо привередливой в еде, да и готовить хоть и умела, но никогда не стремилась посвящать этому всё свое время. Теперь же рацион дополнили так нелюбимые гномами травы и салаты, овощи и фрукты, которые закупали в плодородном Дейле или Эсгароте, отчего каждый новый прием пищи был так непохож на другие.
***
Прощение случается в двух вариантах. В первом ты прощаешь безоговорочно, бесповоротно, впускаешь человека обратно в сердце, душу, жизнь. Во втором случае ─ прощаешь на пепелище. Танцуешь на истлевших остатках отношений, отпуская с миром. Ведь возвращать уже нечего — всё выжжено, обезвожено, стерто.
Риан понимала, что вновь поступает так же, как раньше, но ничего с собой поделать не могла. Её сердце, казалось, забыло сколько боли причинил ей этот темноволосый король. Оно вновь трепетно забилось, отдавая всего себя без остатка.
Однако теперь и у неё появились те преграды, коих раньше не было. Не все гномки, как утверждал Фили, были свободолюбивыми натурами. Некоторые из них вознамерились соединиться узами брака и как можно скорее. И больше всего такие настойчивые леди хотели выбрать в мужья Торина. Как иначе? Ведь Король же, облаченный в королевскую мантию, с короной, с массивными перстнями. Многие будто не замечали, что и с мрачной аурой, поскольку своим холодом и суровым нравом он даже привлекал одиноких и незамужних дам. Риан видела, как все они стараются оказать ему внимание, разговорить, заставить обратить внимание на них, но лишь одной это удалось — Мидж — темноволосая симпатичная гномка среднего возраста.
Она завлекала его в свои сети, заставляя забыться и отречься от ужасов прошедшей войны. Каждый раз наблюдая за ними Риан кусала губы. И до крови, ощущая противное, новое и всепоглощающее чувство ревности, что овладевало её разумом. Повода, ровно как и причины, вроде бы не существовало. Риан запутала себя в первую очередь. И сама не поняла, как это случилось. Она стала зависима — зависима от него. От его мрачного и подчас уставшего выражения лица, от хрипловатых ноток в голосе, от приказного тона, от которого по всему телу бежали тысячи мурашек. От горько травянистого оттенка — запаха его кожи. С того самого дня он постоянно в её мыслях… навечно в сердце.
Расстояние между ними истончается. Сладкая чистая пелена зимы давно отступила; солнце больше не прячется и Риан, как никогда прежде, вспоминает, что вскоре придет пора ей уйти. Так не легче ли отпустить все чувства сейчас? Раз за разом она ловит себя на мыслях, которые заставляют её кости болеть. Собственное тело будто изнывает от чего-то необъяснимого, будто чужого, заточенного внутри неё.
Но разве это что-то меняло? Теперь, когда от былой близости не осталось и следа, когда видимое доверие оказалось нарушено? Они больше ничего друг другу не должны и, конечно же, ничего не обещали. Риан, провожая его взглядом, глядя украдкой, с горечью отмечала, что король, погрузившийся в свои дела и возрастающие обязанности, не замечает её. Сейчас он ещё дальше от неё чем когда-то раньше. От этого было ещё тяжелее. Хотелось… хотелось того, что ей никогда в жизни не дано будет испытать.
Прошло, вероятно, то время, когда он внимательно смотрел на неё. Когда следил за каждым шагом, переживал. Теперь же мысли о нём не дают ей уснуть, а сны о нём не дают проснуться. Риан чувствует себя неодетой без его твердого, оберегающего взгляда, словно его внимание, былой трепет, опека… Всё это будто покидает её. Так, собственно, всё и обстояло. Торин больше не обращал на неё внимания. Больше не был её щитом, броней… второй кожей. И это было… неожиданно больно и неприятно. Сама же…
В жизни, оказывается, бывают такие минуты, когда слезы туманят глаза, но в тысячу раз тяжелее бывает, когда плачет душа, но сухие глаза. Риан поднесла руку ко рту, заглушая всхлип, прикусывая тыльную сторону ладони.
Не быть мёртвой — не то же самое, что быть живой.
В огромной комнате, куда девушка успела забежать, сразу стало мало места. Разом становится душно и незримо пахнет отчаянием. Она облизала губы и нахмурилась, растворяя на языке горький привычный привкус разбитых надежд. Снова. Опять и опять. За закрытыми дверями ванной комнаты оживает звук воды. Струи разбиваются о мраморное покрытие, создавая помехи в голове, не давая услышать то, что она не хочет слышать. И тем более не позволяют увидеть это. Ухудшает все лишь осознание того, что Риан сама повела себя как испорченный ребенок, заигравшийся и утонувший чрезмерно в своей обиде…
Риан шла к горячим источникам, надеясь отдохнуть там, когда увидела спешивших куда-то короля и его новую знакомую Мидж. Она заблаговременно успела скользнуть в тень. Видеть кого-то было выше её сил. Благо подземные коридоры практически не освещались, а потому скрыться незамеченной не составляло труда.
Успокаивая бешено бьющееся сердце, Риан невольно наблюдала, как красивая гномка, что была как раз под стать Торину, что-то шепчет ему. Тот едва улыбается ей своей улыбкой, от которой так замирает сжатое сердце эльфийки. Может это всё Риан только кажется? А её глупое, непослушное сердце вопит о том, чтобы оставила позади все свои обиды и предрассудки, и бросилась ему в объятия…
Риан проглатывает горький ком обиды и отчаяния, понимая, что она сама виновата в этом. И изо всех сил старается не поддаваться этим внутренним крикам. Каждый раз… И каждый раз охотно проигрывает.