─ Это все? — раздался рев мужчины. — Или еще будут?
Выжидать больше не было нужны. Сетуя на неуклюжести и нетерпеливость почти всего отряда, Риан и Торин сделали шаг вперёд. Первым делом Беорн отметил её отличие от остальных ещё и потому, что она специально приоткрыла уши.
─ Эльфийка? Спасается бегством от гоблинов и орков? В моих владениях? ─ удивился он, сложив руки на рукояти топора и положив на них подбородок, на что Риан лишь кивнула.
─ А ты, вероятно, тот самый Дубощит, ─ обратился усмехнувшийся Беорн к стоящему рядом Торину. ─ Сын Траина и внук Трора ─ Король под горой. Скажи, почему Азог Осквернитель охотится за тобой? ─ прищурился хозяин дома, что был, казалось, в своей людской личине не многим меньше медвежей.
─ Ты знаешь Азога? ─ молвил Торин. Сам он только недавно обнаружил, что Азог выжил в той битве. Но, как оказалось, здесь об этом было известно. ─ Откуда?
─ Мой народ заселился здесь первым. Еще до прихода орков с севера, ─ начал свой рассказ нахмуренный Беорн.
─ И я хотела бы узнать у тебя, ─ прервала его Риан, поддавшись любопытству, ─ почему ты остался один? Какое-то время назад я пересекала эти края и останавливалась у берега Андуина. Твой народ процветал. Что же случилось сейчас?
─ Азог вырезал почти всю мою семью, а остальных взял в рабство, ─ одновременно злобно и отчаянно ответил хозяин и с силой дал топором по последнему не расколотому полену. Тут то девушка заметила выломанные оковы на его руках. ─ Но не для работы, видишь ли, а ради забавы, ─ брезгливо сказал тот, вкладывая в мимику всю ненависть к виновнику произошедшего. ─ Он сажал оборотней в клетки и истязал их себе на потеху. Остался лишь я один.
Гномы молчали и внимательно слушали Беорна. Его история потрясла их еще больше, чем события последних дней.
─ А почему ты, дитя лесного народа, путешествуешь с гномами в далекую страну? ─ переменил тему мужчина. ─ Разве это не опасно? Разве позволено вам покидать свое королевство? Лесные эльфы живут в строгости и уже долгие годы никого из них тут не видели.
─ Риан не просто эльфийка, ─ вступился в разговор маг, ─ она наполовину человек.
Беорн удивился. Он никогда раньше не встречал полукровных эльфов и всё никак не мог принять тот факт, что Риан полукровка. Он продолжал утверждать, что однажды ему довелось встретить эльфов из Лихолесья, и она практически не отличается от них.
В конечном итоге их переговоров Беорн разрешил путникам задержаться в его доме на пару дней, чтобы у них появились силы на лесную переправу. Помимо этого он совершил невиданную для него щедрость ─ накормил их вкусной едой, которой они не пробовали с тех пор, как покинули дворец Элронда. Даже их самостоятельно приготовленные блюда на огне были не столь хороши, чтобы так таять во рту.
Ужинали все при колеблющемся свете очага и коптящих факелов, а на столе горели две большие красные свечи, сделанные из пчелиного воска. Пока гости ели, Беорн говорил без умолку. Низким, рокочущим голосом рассказывал разные истории о диких землях, лежащих по эту сторону гор, в особенности речь велась о мрачном и полном опасностей лесе, протянувшемся далеко на север и на юг. О том лесе, который находился всего в сутках конного пути отсюда до таинственного и опасного Мен-и-Наигрим и преграждал дорогу на восток. Том самом таящим в себе тысячи опасностей для нежданных путников.
Гномы слушали, кивали и трясли бородами — они знали, что очень скоро им придется углубиться в этот лес, который после оставшихся позади гор был самым опасным препятствием на пути к логову дракона. Когда с ужином было покончено, они принялись рассказывать свои истории, но Беорн, казалось, начал задремывать и как будто вовсе не слушал их. В основном они рассказывали о золоте, серебре и драгоценных камнях, о тонкостях кузнечного ремесла, а такие вещи Беорна занимали мало: в его доме не было ни золота, ни серебра, да и вообще никакого металла, которым можно крушить врагов. Разве что ножи, но и те нашли свое применение только в мирных хозяйственных целях. В отличие от хозяина дома, Риан слушала рассказ затаив дыхание: её до сих пор невероятно манили истории о драгоценных металлах, а причина тому была веская и объяснимая.
Еще долго вся компания сидела за столом и пила мед из деревянных чаш. Когда стемнело Беорн ушел патрулировать свои владения, оставив дом в полном владении гномов, воительницы и мага.
Подбросив поленья в очаг, они решили развлечься своим излюбленным способом — спеть песни. Отсветы пламени создавали полумрачную и уютную атмосферу, располагающую для этого.
И вновь Риан перенеслась к процветающему Эребору, ветвистым густым деревьям, растущим по всей горе, яркому солнцу, реке, берущей начало от главного входа. Перед глазами мелькали образы темных тоннелей и ярко освещённых помещений, сокровищ и рудников. Она и впрямь переносилась домой. Несмотря на то, что девушка застала Эребор в печальном состоянии, после разрушений его Смаугом, она до сих пор им восхищалась им.
Кили как обычно возжелал, чтобы Риан также исполнила что-то своё, поскольку именно её пение действовало на них убаюкивающе. Уже завтра им предстоит долгий переход через неизведанный лес. Разомлевшая от тепла, песен и вкусной еды Риан не нашла причин для отказа. Но вновь столкнулась с дилеммой. Что спеть? Здесь уже несколько раз звучали песни о доме, поэтому ей показалось правильным вспомнить и о своём.
Много ночей, привыкая к новой себе, девушка, не сдерживая слез, вспоминала свой родной Тарбат, в которой ей больше не вернуться. Вначале виной этому были причины, связанные с тем, что её там не примут, а уже после… Когда она совершала столь долгий путь от Горы и в Шир, Риан узнала, что возвращаться некуда. Болезнь упала на некогда процветающий город и выкосила почти всех. Лишь некоторые смогли сбежать кто куда. Остальных же, лишенных защитников и обороны, уничтожили орки.
Известия о том, что её семья либо погибла от болезни, либо была убита орками совершенно не приносила радости. Единственное, что еще успокаивало девушку, так это то, что её братья и сестры успели пожить, и самых дорогих ей людей уже не стало по естественным причинам. О своих племянниках и даже внуках она старалась не думать.
Решив в последний раз помянуть место своего взросления и больше не вспоминать о нем с горечью, она затянула неспешную мелодию:
Град, что мне с рожденья дорог,
Где прозвучал мой первый вдох,
Канул навсегда в забвенье,
От беды спастись не смог
Там, в домах, под сводом крыши,
Где всегда жила любовь
Уже давно никто не дышит
Не вернётся к жизни вновь
Тяжелы воспоминанья
Их так хочется забыть,
Чтоб не думать о тех душах,
Что мой враг дерзнул сгубить.
Он и хворь, подняв кинжалы,
Всех убили не щадя,
Тарбат теперь как призрак,
Но он дорог для меня.
Риан вновь не смогла сдержать слез. Все эти воспоминания навалились на неё и встали в горле комом. к тому же обстановка этому располагала. Ей уже было все равно, что она проговорилась. Но, оглянувшись, отметила, что никто из слушающих не обратил внимание на безвестный, находящийся неизвестно где город, которого сейчас уже не существует.
Большинство приуныли и уже сладко посапывали, растянувшись на соломе и положив свое оружие рядом. Лишь Кили, выступающий обычно её “жилеткой”, слегка приобнял Риан и начал поглаживать по спине. Девушка не особо любила подобные утешения, предпочитая переживать горе в одиночку, поскольку вместо того, чтобы успокоиться, принималась скорбеть еще больше. Почему же в этом мрачном доме, полном уставших путников, она ощущала себя такой потерянной и одинокой? И объятия Кили, а после и его брата, произвели на неё совсем не желанный ею эффект — она обняла его и, не прекращая тихие рыдания, прижалась к молодому гному. Сейчас ей хотелось именно этого — сочувствия.