Торин смотрел на открывшуюся картину и не понимал, почему его сердце словно сжимается железными тисками. Видеть, как вечно счастливая и улыбающаяся девушка плачет было выше его сил. Он хотел подойти к ней и утешить хоть как-то, но в последний момент отдернул себя. Что с ним такое? Почему каждый раз, когда взгляд касается этой девушки, он становится словно не в ладах с собой? Ответа на этот вопрос не было. Однако он был у его племянника, что обнял её еще сильнее. Вместо того, чтобы успокоиться девчонка вцепилась в него руками и зарыдала сильнее. Кили лишь поглаживал свою эльфийку по голове и шептал ей на ухо что-то успокаивающее.
Разве она не понимает, что творит? Разве не видит, как действует и на Кили? И даже на Фили, который с некоторой завистью в глазах наблюдает за ними? Разве не поймет, что скрытый огонек в глазах и тайное любование ею означает для них нечто большее? Торин не мог дать ответа и на это.
Фили не выдержал и так же подошел к белокурой эльфийке. Он поднес ей белоснежный носовой платок, вынутый неизвестно откуда, и та его приняла, наконец-то улыбнувшись. Что произвело на неё такой эффект? Неужели исполненная ею песня про дом? Торин был прав ─ она ребенок, который скучает по дому и ждет не дождется возвращения. Ей не нужен был ни этот поход, ни эти опасные приключения.
Через какое-то время, когда почти все гномы похрапывали на своих соломенных лежаках, Гэндальф сидел неподвижно, разглядывая тусклое пламя свечи. Как и сам Торин, скрывшийся в тени и наблюдавший за всеми. Их молодая воительница, уставшая, выплаканная и с очаровательной улыбкой на лице уже засыпает, устроившись в тесных объятиях его племянников. Будто никого больше нет рядом, будто они единственные на всем свете, и они её единственная соломинка на спасение. Фили и Кили сами не желают отпускать её от себя.
«Ты бы все отдал за еще одну такую ночь: быть рядом, ощущать запах её волос, прижать к себе»… — внезапно пронеслось в голове Торина, и тот предпочёл встряхнуть эти мысли. А меж тем они уже плотно осели и уютно устроились в его голове, воспламеняя потаённые воспоминания и желания. Казалось, кончики его пальцев до сих пор чувствуют нежную кожу девушки, её неестественную бледность и невероятный жар. Жар, который сейчас разливается по его телу. Он словно вернулся на несколько месяцев назад, на берег Буйной, где в горячительном бреду, раненая орочьей стрелой, но всё равно спасшая его храбрая малышка лежала рядом с ним почти обнаженной, а их волосы, конечности и даже дыхания переплетались в невообразимом и давно знакомом танце.
Уснул Торин в тот вечер позже всех. Уснул, не прекращая смотреть на свернувшихся в объятиях друг друга племянников и девушку.
Следующим утром Риан вновь разбудил шум. Правда в этот раз она встала одной из первых, застав за обеденным столом лишь мага и Беорна.
─ Значит вам нужно выйти к горе до конца осени? — спросил хозяин дома, мрачно поглядывая на Гэндальфа.
─ До наступления дня Дурина, да, ─ тот, утрамбовывая пальцем остатки табака, поджег свою трубку и затянул струйку дыма, что вскоре стала белокурым облачком.
─ Ваше время на исходе, — чуть помедлив, произнес мужчина, глядя на постепенно подтягивающихся к столу гномов. Некоторые из них потирали сонные глаза и пытались подавить зевоту.
─ Да. И именно поэтому наш путь лежит через Лихолесье, — молвил появившийся Торин, что с виду был таким, каким его привыкли видеть ─ бодр, решителен, серьезен и здоровски нахмурен.
─ Ходят слухи, что орки из Мории заключили союз с некромантом из Дол Гулдура. Я бы не совался туда без крайней нужды, — предупредил их Беорн.
─ Мы пойдем по эльфийской тропе, ─ уверил того задумчивый чародей. ─ Она пока безопасна.
─ Безопасна? ─ хмыкнул оборотень. ─ Но лесные эльфы не похожи на своих собратьев. Они не так мудры и более вспыльчивы. Даже несмотря на то, что с вами идет эльфийка, они могут не пожалеть вас. Впрочем, и это всё не так важно.
─ Это почему? — спросил Торин, подозрительно поглядывая на хозяина дома.
─ Эти земли кишат орками. Их становится все больше. А вы идете пешком. Живыми вам до леса не добраться, — молвил Беорн, расхаживая по дому, навевая своими словами мрачную неуверенность в отряде.
После его слов Риан не на шутку испугалась. Одно дело перейти лес, когда там относительно спокойно и никто не знает, что она там идет. А другое дело, когда за ними целенаправленно гонится отряд орков и варгов. А меж тем человек-медведь продолжал свой монолог.
─ Я не люблю гномов. Они алчны и слепы. Они не видят ценность жизни тех, кто слабее их, ─ он замолчал, а наклонившись к сидящему на скамье Торину, уперев кулаки в гладь стола, продолжил… ─ Но орков я не люблю больше. Что вам нужно?
Таким образом Беорн подтвердил, что признал этих гномов друзьями, и что готов оказать им посильную помощь. Раздав гномам пони и вверив Гэндальфу лошадь, Беорн поинтересовался предпочтениями Риан. Она тоже остановила свой выбор на пони. Беорн предупредил, что на них они смогут добраться лишь до края Лихолесья, а позже им нужно будет оставить животных и передвигаться пешком. Кроме того, он снабдил всех провизией, которой должно было хватить на несколько недель. В основном она состояла из необычайно сытных лепешек, что дарят чувство сытости после одного лишь кусочка, меда, орехов и сушёных фруктов, а вот мяса не было, поскольку его Беорн не признавал. Он также предупредил, что запасаться водой нет нужды, так как по дороге к Лесу будет много ручьев и ключей.
— Путь по Проклятому лесу опасен, тяжел и не изведан, — сказал он на прощание. — Трудно там найти воду и пищу. Даже орехи еще не поспели. Хотя к тому времени, когда вы окажетесь по ту сторону, как знать, может и поспеют! Кроме орехов ничего там съедобного, скорее всего, и нет, а твари в чаще обитают странные и свирепые. Я сильно сомневаюсь, что в Темном Лесу вам удастся найти что-либо годное в пищу, да и воду тоже.
Риан вздохнула. Да, это была сущая правда.
─ Есть там одна речка, но черная и с сильным течением. Она как раз пересекает тропу. Но пить из неё нельзя и купаться в тех водах тоже запрещено. Я слыхал, что вода там заколдована: от неё теряешь память и засыпаешь надолго. Не думаю, что в тех темных местах вам удастся подстрелить какую-нибудь дичь, да еще и не сходя с тропы. А сходить с тропы нельзя ни в коем случае, иначе вам никогда уже не выбраться из леса.
Путники были благодарны Беорну за его гостеприимство и помощь, поэтому они так же сказали, что он всегда друг в их доме, и они встретят его с радостью, если тот вдруг захочет посетить их, когда они отвоюют свою Гору. А в этом-то они были почти уверены. Но даже несмотря на это на душе у всего отряда от зловещих и правдивых слов Беорна было совсем невесело; теперь им стало понятно, что приключение оказалось куда опаснее, чем они предполагали. Кроме того, даже если им удастся пересечь Лихолесье, то впереди их поджидает дракон.
Лишь Риан не беспокоилась по последнему поводу. Единственные мрачные думы девушки были связаны с самим лесом, а вернее с тропой. Она не желала приближаться к месту обитания эльфов, которые прогнали её мать и дали той погибнуть. После спонтанно исполненной песни на празднике Элронда, лорд предположил, что Риан и впрямь родилась в Лесном королевстве, а Глорфиндель это подтвердил. Будучи совсем еще малышкой, она смогла посетить эльфийский праздник осени со своей матерью, после чего та отдала её человеческому мужу. Честно, Риан предпочла бы не встречаться со своими лесными собратьями. Уже дважды их предупреждали, что они очень отличаются от прочих эльфов в худшую сторону, и Риан была склонна поверить слухам. Уже верила.
Оставив за спиной обнесенные живой изгородью владения Беорна, гномы, Гэндальф, Риан и Бильбо проехали немного к северу, а потом свернули на северо-запад. Следуя совету Беорна, они отказались от намерения попасть на главную лесную дорогу, лежавшую к югу от его территорий. Тем более, следуй они по этому пути, по которому добиралась Риан в свое время, то вышли бы на несколько миль южнее Одинокой Горы, и им пришлось бы ещё долго добираться до неё пешком. Это на крыльях Риан пересекала это расстояние быстро, а вот пешим шагом делать это будет не сподручно.