— Привет, Док! — Багси Дрисколл, по прозвищу «Рыба» лениво отлепился от стены и покровительственно похлопал меня по плечу.
Багси, коренастый паренёк с грубым, побитым оспой лицом, руководит шайкой местной шпаны и присматривает за порядком на улице в надежде на повышение в криминальной иерархии. В прошлом месяце я заштопал ему глубокий порез на левом предплечье, и теперь Рыба взял надо мной шефство.
— Как дела Док? — парень развязно сплюнул и доверительно зашептал. — Заходите к нам в подвал — научим боксировать. Сразу, конечно, не получится, но через годик-другой, дело пойдёт. В нашем районе надо уметь себя защищать. А если хотите… — он отодвинул полу заляпанной пятнами вельветовой куртки и показал мне рукоятку револьвера, торчащую из-за пояса. — Подкину вам ствол, всего за десятку. Тридцать восьмой калибр, надёжная пушка, не пожалеете.
— Спасибо, Багси, как-нибудь подумаю… — я простодушно пожал плечами и потопал дальше.
— Подождите, Док! — из лавки выскочил румяный толстяк и вручил мне увесистый свёрток из серой обёрточной бумаги. — Отведайте свеженького бармбрека[1], Мод сама готовила, пальчики оближете.
Я неловко улыбнулся, пожал лавочнику руку, сунул свёрток под мышку и пошёл по улице.
Так и живу, все в Фар-Норт-Сайде любят Дока Бенджамина, но никто даже не подозревает что я совсем не тот, за кого себя выдаю. Хотя почему не тот? Док Бенджамин Белофф вторая моя ипостась. Какая первая? Об этом чуть позже.
Я перешёл улицу, нырнул в переулок, прошёлся ещё немного и вскочил на заднюю подножку трамвая.
А ещё через полчаса, спрыгнул на тротуар и словно попал в другую действительность.
Практикую я в Норт-Сайде, Северной стороне, а если точнее, в Фар-Норт-Сайде, депрессивном районе, вотчине ирландской мафии. А вот живу… живу в Чикаго-Луп, деловом центре города.
Здесь всё по-другому, другие лица, другие запахи, даже копы выглядят щеголеватей и благообразней. Стеклянные витрины магазинов блестят, улицы чистые, полная достоинства публика, пахнет одеколоном, хорошим табаком, свежей выпечкой, а вместо ломовых телег и лошадей — поблескивающие лаком автомобили. Вот громада Хоум-иншуранс-билдинга, а это мрамор здания Чикагской торговой палаты.
Другой мир. Совсем другой.
Проверившись по привычке, я прошёлся по улице, проскочил переулок и остановился перед калиткой кованого заборчика.
Клацнул замок, я неспешно прошёлся по мощёной дорожке, открыл дверь чёрного хода, поднялся по лестнице с начищенными латунными перилами и сунул ключ в замок массивной двери из морёного дуба.
И сразу же, брезгливо сбросил с себя заляпанные грязью башмаки и вдел ноги в пушистые, мягкие домашние тапочки, отороченные волчьим мехом.
Послышались тяжёлые частые шаги.
Дверь в залу отворилась и на уровне моей груди показалась громадная лохматая морда.
— Гаф-ф-ф!!! — басовито и сдержанно гавкнув, огромный, заросший курчавой светло-серой шерстью, пес, пробуксовывая лапами по палисандровому паркету бросился ко мне, встав на задние ноги, положил могучие передние лапы мне на плечи и жалобно проскулив, мазнул языком по щеке.
Мусичка. Мой Мусичка…
Ирландский волкодав, семьдесят пять килограмм чистого веса, рост в холке почти девяносто сантиметров, сплошное сдержанное достоинство, характер нордический, мой друг и брат, не побоюсь этого слова.
Назвал я его в честь легендарного Мусички, памятник из чистого серебра которому стоит перед мэрией Бьютта. Верном спутнике Бенджамина «Дока» Вайта, покрывшем себя славой во веки веков и послужившего основой знаменитой породе котов «Монтана».
От отца мне досталась горячая любовь к хвостатым пушистикам, но, увы, грёбаное провидение, как всегда, всё изговняло. Я просто обожаю котов, но не могу даже прикасаться к ним. Сраная жуткая аллергия на кошачью шерсть, что тут поделаешь.
Но собак я тоже обожаю и Мусичка стал моим единственным и настоящим другом. Его мне подарил соратник отца, Дункан Макгвайр, три года назад, как раз перед моим переездом в Чикаго.
Вдоволь наобнимавшись с Мусей, я сбросил одежду, принял горячий душ и подошёл к зеркалу.
Ну что же, вполне, вполне…
Ни капельки жира, сплошные жгуты мышц. Спортзал своё дело делает. Правда, чаше двух раз в неделю не получается — увы, дела забирают всё свободное время. Отец, помимо всех своих остальных талантов, был выдающимся боксёром, и обладал такой техникой, что нынешние чемпионы сгрызли бы свои перчатки от зависти. Он меня тренировал с детства, в своё время, я стал задумываться о спортивной карьере, даже для пробы провёл пару успешных поединков с профессионалами, но потом решил, что тешить публику — это не моё.