— Ли? — тихо спросил Кэбот.
Вздрогнув от неожиданности, в напряженном ожидании следующего громового раската, она вымолвила:
— Да?
— Может быть, тебе стоит заняться починкой моих рубашек? Мэдди прекрасная домохозяйка, но… — Раскаты грома заглушили его слова. Когда шум утих, он продолжал: — Мэдди — прекрасная домохозяйка, но никудышная швея.
Ли повернула голову к нему, с трудом различая его лицо в темноте. Он лежал на спине с закрытыми глазами. «Зачем он говорил это: для того, чтобы прогнать мои страхи, или чтобы приготовиться к еще одной ночи?»
— Хорошо, с удовольствием.
Опять комнату залило светом от молнии, пронзившей темноту. Ли сжалась в комок, ожидая удара грома.
Он пытался перекричать шум:
— Может быть, когда-нибудь еще раз испечешь такой же пирог?
— Ладно.
Ли поняла: Кэбот говорил, чтобы отвлечь ее, и на сердце у нее стало легче.
Снова прогремел гром, и снова лицо Роберта встало перед ее глазами.
— Самый вкусный пирог, который я когда-либо ел, — убаюкивал ее Кэбот.
Ли попыталась улыбнуться, все еще испуганная последней вспышкой молнии. Мысли о Роберте незвано посещали ее уже не первую ночь. Почему-то она не могла представить себе Кэбота Монтгомери замешанным в таком деле.
Она почувствовала, как слегка осел матрац и как Кэбот привалился к ее спине. Она застыла, не зная, чего ожидать.
Несколько долгих минут она лежала не шевелясь, и только потом поняла, что он давно уже спит. Она почувствовала усталость во всем теле и глубоко вздохнула. Где-то вдалеке сверкала молния, изредка прорезывая темноту. Она не думала, что сможет предложить себя Кэботу, и ей не очень-то нравились те обязательства, которые он на нее возложил, но теперь, по крайней мере, между ними установилось перемирие.
Возвращаясь с работы домой несколько дней спустя, Кэбот на мгновение замер на крыльце, наслаждаясь очарованием ночи. Он посмотрел вокруг. Его всегда охватывала гордость при виде своих владений.
Двухэтажный дом, окруженный кленами и соснами, обращенный фасадом на запад. С северной стороны между деревьев — темная гладь реки, с серебристой лунной дорожкой посередине. Красиво, спокойно, уютно.
Три дня прошло с тех пор, как он рассказал Ли о своих планах. Три дня все нарастающего желания и изматывающего томления. Большую часть дня он мог пересиливать себя, но ночью…
Прошлой ночью он проснулся от того, что Ли во сне прислонилась к его спине. Он весь напрягся, чтобы не потянуться к ней.
Сможет ли он действительно дождаться, пока она сама придет к нему? Он глубоко вздохнул, испытывая приятное щекотание глубоко в груди. Он пытался не поддаваться сомнениям, которые все больше и больше охватывали его.
Разве он не приучил свое тело терпеть боль и неудобства за все время, проведенное в приюте с Джоном Бутчером? Испытание, которое ему устраивала Ли, конечно, не могло сравниться с избиениями, пытками огнем и карцером, на которые был щедр начальник приюта.
«А может, я просто глуп? Может, Ли права? Возможно, она никогда и не придет ко мне сама. — Он провел рукой по груди, пытаясь сквозь рубашку нащупать свой шрам. — Да нет, между нами что-то возникло. Она не сможет противостоять этому все время. Я рядом, из плоти и крови. Роберт Беккер — всего лишь воспоминание».
Кэбот, не переставая думать о ней, вошел в дом и осторожно прикрыл за собой дверь. Он снял пальто и повесил его на вешалку для шляп. В гостиной никого не было, и Кэбот стал подниматься на второй этаж. Он надеялся, что Ли уже спит, и тогда он тихо нырнет в постель, стараясь избавиться от воспоминаний о прикосновении ее тела вчерашней ночью.
Дверь спальни была открыта, и он ступил внутрь.
Ему бросилось в глаза оставленное на полу вышивание, разбросанные повсюду нитки. Кусочек ярко-красного вельветового халата виднелся под кроватью.
— Ли? Ты здесь? — с тревогой в голосе спросил он.
— Да, — послышался ее приглушенный голос, и через минуту она вынырнула из-под кровати.
— Ты что там делала?
Увидев ее, он почувствовал, как сильнее забилось у него сердце. У нее развязался пояс, и полы халата распахнулись, представив его взору все ту же прозрачную ночную рубашку и то, что было под ней.
Ли запахнула халат.
— Я вышивала подушку маме в подарок и потеряла иголку. Она где-то под кроватью. — Волосы ее были в полном беспорядке.
Кэбот направился к тумбочке возле кровати, чтобы взять лампу.
— Давай поищем вместе, — предложил он.
Он встал на колени с одной стороны кровати, Ли двигалась на коленях с другой. Он передал ей лампу и лег на холодный деревянный пол. Ему не было видно, и он дотронулся до ее запястья, чтобы направить свет лампы в нужное место.
— Держи лампу пониже.
Кожа Ли была прохладной и нежной. Он отпустил ее руку, стараясь быть от нее на расстоянии.
— Еще ниже.
Лампа опустилась на уровень его глаз, осветив весь пол под кроватью. Что-то блестело в дальнем углу. Он повернул голову, чтобы попросить Ли повернуть лампу влево, и застыл в немом изумлении. Ее халатик и сорочка распахнулись, и его взору открылись ее прекрасные, полные груди. Соски были чуть видны, но он хорошо помнил эти тугие темные бусинки. Он затрепетал от волнения, кровь прилила к лицу, он весь пылал огнем желания.
— Так лучше? Ты что-нибудь увидел? — Ли подалась назад, чтобы взглянуть на него.
Кэбот медленно перевел взгляд. Уж если он чего-то не увидел, так это, пожалуй, ее тонких розовых пальчиков на ногах. Он хотел ее до изнеможения, до боли. «Крепись, старик».
Она что-то почувствовала и, слегка покраснев, сказала:
— Я, наверное, пахну, как сандаловое дерево?
Он очнулся от ее вопроса и вдохнул аромат ее волос, касающихся ее щеки.
— Ты принимала ванну? — задал он глупый вопрос. Кэбот чувствовал, как кровь пульсировала в самом чувствительном его органе, доставляя ему болезненное наслаждение. Он хотел сорвать с нее рубашку и погрузиться в ее влажное лоно.
Лампа отбрасывала оранжевый свет на волосы Ли, придавая ее коже янтарный оттенок. Ее грудь поднялись и опустились, спрятанные под халатом. Запах женского тела дурманил Кэбота.
Он взглянул на ее влажный рот и быстро отвел глаза. Медленно текли секунды, напряженные, обещающие.
Ли откинулась назад и присела на корточках. Хала-тик и сорочка туго прилегали к ее груди.
— Надеюсь, ты не возражаешь? Ты вроде бы тоже получаешь от этого удовольствие.
«О чем это она? Разумеется, о ванне», — пронеслось у него в голове.
— Нет, не возражаю. — Он ощущал запах ее тела, волос, все больше желая ее. Все, что ему нужно было сделать, — это потянуться к ней и коснуться губами ее нежной шеи. Но он не сдвинулся с места, сжав руки в кулаки. — Все это принадлежит и тебе тоже. Так ведь?
— Я так долго этого ждала, просто не могу в это поверить. — Ли отвела глаза, задумчиво провела рукой по шее. От волнения у нее слегка порозовела шея. — Это было прекрасно.
Он изобразил подобие улыбки. «Хотела ли она, чтобы я поцеловал ее? Определенно хотела. Это желание витало в воздухе. Мне надо бы срочно убираться отсюда, или я дотронусь до нее». Кэбот знал, что, стоит ему это сделать, остановиться уже он не сможет.
Изнывая от желания, он повернулся, заглянул под кровать. Иголка. Он же ее и искал. Несколько секунд он тупо смотрел на маленький серебристый предмет, пока не осознал, что это такое.
— Я нашел ее, — сказал он с облегчением.
Он подлез под кровать, дотянулся до иголки и на вытянутой ладони передал ее Ли.
Она осторожно взяла ее, коснувшись его руки длинными наманикюренными ногтями, вновь посылая волны возбуждения.
— Спасибо.
Ее улыбка была открытой и естественной, нежно ласкающей. Кровь стучала у него в висках.
Кэбот быстро поднялся и протянул ей руку, чтобы помочь встать, но она уже была на ногах. Он повернулся к двери.
— Ты куда? — спросила она.