Появляющиеся, двигающиеся мимо и навсегда исчезающие за спиной памятники архитектуры вносили разнообразие в восприятие своей разноцветностью, люди по обыкновению и по непостижимой особенности этого места никуда не спешили, даже если часы и пытались их испугать исчезновением времени, машины, машины, пробки, светофоры, легендарные питерски-невские добрые собаки, старушки из окна, вазоны с анютиными глазками и еще какими то цветочками, названия которых не так и важны, лужи, облака, реклама, Екатерининский сквер с фигурой хозяйки и фаворитами у ног, утреннее солнышко, пытающееся выглядеть ласковым, улыбка, столб… Игорь остановился и уставился на наклеенные распринтерные объявления обо всем на свете. На свете. Ах, если б знал он тогда, куда приведут все эти «да», если б обратил внимание на эти два слова. Это будет потом, а сейчас глаза пробегали текст на половинке А4, внимание на котором остановилось именно потому, что он был рукописным и выглядел живым. « Нужен мастер на все руки для небольшого домашнего ремонта. Необходимо заделать яму на потолке (отвалилась штукатурка вследствие протекания воды с верхнего этажа) и по возможности перенести стиральную машинку из кухни в ванную. Без в/п. Оплата по договоренности». И подпись – Света. И телефон, написанный с особой тщательностью.
–Да, доброе утро. По объявлению беспокою… Насчет ямы и стиралки…– Игорь решил отдаться тому, что с ним происходило и попробовать особо не париться и не застревать на эмоциях. Голос с другой стороны легко и бархатно назвал адрес и сообщил, что его обладательница готова была принять мастера на все руки хоть сейчас, потому что у нее выходной и дети у мамы. До Мытнинской решено было доехать на 10 троллейбусе, а там немного пешком до перекрестка с Кирилловской.
Дом цвета грязной охры немного обиженно смотрел на моющиеся вокруг фасады соседей и поэтому выглядел не только стареющим с каждым новым вымытым квадратным метром, но еще глубже насупившимся на гастарбайтеров , не уделяющих ему внимания. Подойдя к двери парадной, Игорь набрал на домофоне номер квартиры. После пары «тилиликов» уже слышанный голос сказал : «Входите» и домофон затилиликал быстрее, как бы поторапливая заходящего в парадную тем самым «цигель цигель айлюлю».
Света оказалась маленькой женщиной лет 45, с неплохой, но уже начавшей оплывать вниз фигурой, светлыми волосами, с захваченным сзади заколкой в виде ракушки хвостиком и потухшими печальными глазами. «Если бы эти глаза разместить на фасаде её дома, то гастарбайтерова рука бы дернулась с щеткой в его сторону», – подумал Игорь и поздоровался ещё раз.
–Ну вот,– Света показала рукой на потолок ванной. Слой штукатурки, площадью сантиметров 30, отсутствовал там, где был изначально положен и был теперь только предположен Игорем. Ухмыльнувшись каламбуру, он спросил:
– Тазика не найдется? Штукатурку замесить. Я взял пару кэгэ по дороге.
Света с подозрительностью и пробивающейся сквозь нее обычной женской благодарностью посмотрела ему в глаза.
–Сейчас.
Сняв куртку и достав шпатель Игорь насыпал сухую смесь в тазик, разукрашенный ромашками, с налитой в него предварительно водой из-под крана и начал перемешивать «состав до получения однородной смеси» как того требовала инструкция. Хозяйка квартиры стояла у входа в ванную, опершись плечом о дверной косяк с начавшей облупляться и трескаться краской. Взгляд её был направлен на руки мастера, предплечья, открытые закатанными рукавами с разбегающимися голубыми змеями венами, красиво огибающими крепкие мышцы, как некие узловатые ветки сильного дерева, умеющего противостоять ветрам и невзгодам. Пальцы одной руки плавными движениями обхватывали пальцы другой и медленно скользя по ним, снимали остатки штукатурной смеси цвета молока и возвращались к работе по перемешиванию, сминанию плоти содержимого тазика, погружаясь в него образующимися новыми мудрами пальцев и перетиранию оставшихся твердых комков, похожих на розоватые шарики. Память Светы включила проектор и показывала сцены из поствыпускного вечера, когда они с бывшими уже одноклассниками взяли в аренду видеомагнитофон и два десятка кассет, заперлись в квартире одного мальчика, уехавшего потом в Австрию и всю ночь пили шампанское и смотрели начинающих разрешаться Рэмбо, «Зловещих мертвецов» и до сих пор находящуюся на полулегальном положении порнуху «чтобы не уснуть». Мальчики после просмотра нескольких минут фильма частили в туалет, а девочки, как благопристойные ленинградские дамы делали вид, что им это не интересно и общались друг с другом, краем глаза все же любопытствуя происходящим на экране «Радуги». В те времена была в ходу продукция немецких студий и молодым людям, изучавшим язык Гёте в школе, было забавно переводить те редкие фразы, которыми обменивались счастливые и ничего не стесняющиеся мужчины и женщины по ходу сюжета, блиставшего лишь разнообразием форм ягодиц, грудей и пенисов.