В Ульяновске к нам в купе посадили еще одного человека - татарина Азата, который рассказал мне вторую историю об Ульяновске, тоже поразившую меня. Азату за 50, осужден по ст. 159, ч. 4, и на ульяновском централе у него случился инфаркт. Приходит местный врач, предлагает немедленно перевести Азата в тюремную больницу. Азат отказывается - говорит, что лучше уж умрет прямо в камере, чем пойдет в тюремную больничку. Тогда, посовещавшись с руководством централа, врач вызывает машину скорой помощи, и Азата под конвоем доставляют в ульяновскую городскую больницу, где Азат пролежал больше двух недель в обычной, нормальной палате с другими больными, и никто его наручниками, как Алексаняна, к койке не пристегивал. Он лежал, как обычный больной, необычным было только то, что у палаты стоял круглосуточный конвой. Азат очень благодарен врачам и руководству ульяновского централа: благодаря нормальной работе и наличию совести ему оказали своевременную необходимую помощь.
За разговорами, уже ночью, мы приехали в Казань. Здесь нас ждала транзитная камера в местном централе.
04.10.
Нас перевезли на казанский централ ФБУ ИЗ 16/2. Помещают нас в транзитную камеру в подвале этого учреждения. Ремонт в этой камере не делался уже давно, судя по надписям на стенах. И по надписям же понимаем, что все этапы на Соликамск размещают здесь.
Условия содержания в этой камере - a la застенки гестапо. Металлические шконки с основанием из цельного листа железа: так как это подвал, и к тому же на улице уже холодно, такая кровать выглядит ледяной, каковой на ощупь и оказывается. А поскольку это транзит, то матрасов нам не полагается. Если бы в камере были деревянные нары - это бы куда ни шло, но металлические шконки такой конструкции не оставляют шансов не застудить каких-нибудь органов. Всего у четырех человек, включая меня, с собой оказываются одеяла, которые служат нам в качестве матрасов, укрываемся мы куртками. Остальные ребята, человек 20, спят на холодных металлических листах.
Утром казанский конвой отводит нас обратно к «столыпину». Случается с нами по дороге очень опасная история. Действия конвоя напрямую противоречат ст. 76 УИК РФ «Перемещение осужденных к лишению свободы» и подпадают, на мой взгляд, под действие ст. 236 УК РФ «Нарушение санитарно-эпидемиологических правил», предусматривающей наказание на срок до трех лет. Дело в том, что когда нас посадили в автозак, то мы обнаружили, что вместе с нами загрузили ребят, которых мы до этого не видели. Их было четверо. Стали выяснять, кто они такие, почему мы их не видели раньше. Оказалось, что это больные открытой формой туберкулеза (БК+), которых до этого везли, как и положено, изолированно. Когда это выяснилось, решетка автозака уже закрылась. Мы стали стучать, позвали старшего конвоя. Он лаконично ответил: потерпите, мест у меня больше нет, в соседнем отсеке едут целых два бывших сотрудника (их тоже обязательно возить отдельно). Мысль сделать за больными открытой формой туберкулеза вторую ходку - а в «столыпине» мы, в итоге, сидели часа 4 без движения - ему даже не пришла в голову.
Повезло, что с нами ехал опытный зек Миша, который уже больше 7 лет сидит на особом режиме. Надо, ребята, говорит он, повышать иммунитет. А еще нужен срочно жир, здесь у кого-то есть, пригодится любой: байбачий, медвежий, барсучий или собачий. Жира у нас не оказалось, а вот лимоны у меня были. В «столыпине» сразу съел целый лимон и с ребятами поделился. По приезду в Соликамск мне сразу сделали флюорографию, после этого проехал еще через туберкулезную больницу в ИК № 7 на станции Половинка Пермского края. Слава богу, все нормально.
Сесть на корточки, руки за голову, не оглядываться
Dec 13@13:31
…После казанской тюрьмы «столыпин» - это номер-люкс: работает отопление, очень корректный конвой; как мы двинулись, сразу предложили нам кипяток. Как и положено, всех осужденных разместили в разные купе по режимам содержания. Кстати, казанцы нарушили и этот, обязательный при этапировании принцип: нас должны были разместить по разным камерам, а мы все оказались в одной, от осужденных на колонию-поселение до осужденных на особый (самый строгий) режим. При этом Миша, который наставлял нас по поводу туберкулеза, содержится не просто в особом режиме, а еще и в строгих условиях отбывания наказания, то есть почти как Ганнибал Лектор: строже условий нет нигде.