– Привет. – Тина осоловело перевела взгляд снова на Грейвса. К такой скорой и почти уединенной встрече она не готовилась. От слова совсем. Потому сейчас стояла слишком ошеломлённая тем, что допустила всю эту ситуацию. Посмотри она за стол сразу, как пришла, могла бы так же быстро уйти, так и не обмениваясь любезностями с Грейвсом и его другом.
– Ты после тренировки? – Уорен пригладил топорщащиеся горчичные пряди волос на голове, с интересом ее разглядывая. Когда она быстро кивнула, он убежденно покачал головой своим мыслям, явно не намереваясь посвящать в них никого. – Оно и видно. – юноша непонятно из-за чего засмеялся, переводя взгляд на друга и находя во всей ситуации что-то забавное.
– Если ты хочешь посмеяться, найди кого-нибудь другого. – Тина сама не поняла, как нервозность и неверие начали переобразовываться в злость и раздражение. Стоило завидеть смеющийся над собой взгляд Уорена, как слова вырвались из ее рта, направленные на корню перерубить веселье. Взгляд цепляется за обложку книги, что застыла в руках Персиваля: «Лекарственные растения. Подклассы и особенности» гласит название, ярко выведенное золотисто-медными буквами. Книгу ей сегодня не получить, думает Тина. Она резко оборачивается обратно к полке, машинально тянет руку к первой попавшейся книжке и разворачивается.
Она быстро отходит от стеллажа, направляясь к выходу. Усталость валится на ее плечи тяжелым грузом, и места на сожаления за грубый ответ даже не остаётся. Тина непонятно ведёт носом, будто пытаясь прогнать эту пелену, и слышит за спиной отчетливые шаги. Они снова торопливые и отдаленно похожие на тот перестук ботинок, что она слышала совсем недавно в Пригороде. Воспоминания заставляют кожу покрыться мелкими мурашками, а взгляд на момент застилает не просто мутная пелена, а события того вечера, пока сзади не раздаётся оклик.
– Тина, подожди минуту. – этот голос, он пробирает ее до костей, порождая в груди два желания: бежать без оглядки и покорно замереть. Решив, что бегать от него будет по меньшей мере глупо, Голдштейн, неуклюже покачиваясь, развернулась на плоских подошвах сапог.
Персиваль стоит прямо перед ней, выдыхает через рот, запустил руку в волосы, пропуская блестящие в свете ламп пряди сквозь пальцы, и посмотрел на неё. Тина снова разглядела те самые золотые ниточки, пролегающие от расширившихся зрачков его глаз. Они снова стояли так близко, что, казалось, протяни руку, и ладонь тут же уткнётся в мягкую ткань темной водолазки, что сидела на юноше словно вторая кожа. С губ сорвался вздох.
– Тина, он не хотел тебя ничем обидеть…– Грейвс неловко смотрит на неё, и Тина с удивлением понимает, что он действительно переживает. Пусть не так сильно как сестра, но хотя бы малая толика переживания все же есть. И осознание этого жжется в груди, согревая все внутри.
– Ладно… хорошо… мне, наверное, не стоило…– бормочет Тина, пока Грейвс не перебивает ее, совершенно бесцеремонно и по хозяйски завладевая ситуацией.
– Ты занята завтра? – он окидывает ее взглядом, чуть задерживаясь на открытой шее. Взгляд снова вперивается в тонкую звонко бьющуюся жилку, протяни руку и ощутишь ее удары, созвучные с собственным сердцем.
Девушка мотает головой из стороны в сторону, тонкие, темные от влаги пряди липнут к ее щекам.
– Не будешь против, если я зайду? – Тина снова мотнула головой, по-видимому, слишком ошарашенная, чтобы что-то ответить более менее вразумительное.
Персиваль же напротив с каждой секундой расслаблялся все больше и больше. Явно чувствуя себя в своей тарелке, он оглянулся на поворот, за которым должен был сидеть Уорен и, не заметив никого, снова протянул руку к ее лицу. Аккуратным движением отвёл темные пряди волос в сторону, пристально вглядываясь в глаза. Тина занервничала. Что-то внутри неё, полное ужаса, вопило о том, что она должна поскорее утащить отсюда ноги и другие конечности. А что-то, совершенно ей не властное, удерживало на месте, прошибало легким током, начиная прямо с того места, у которого Грейвс задержал ладонь. Может, ей стоило что-то сказать? Тина не знала, мысли, как назло, путались, не желая выстраиваться в логическую цепочку.
Пока за стеллажом не раздался приглушённый, но отрезвляющийся от странного наваждения, голос Уорена:
– Если библиотекарь застанет вас обжимающимися, то так и читательского билета* лишиться недалёко. – юноша, судя по слишком громкому шороху комкаемой бумаги, все ещё разгребал свои стопки, даже не думая выглядывать и как-то нарушать их уединение.
Тина с Персивалем синхронно перевели взгляд со стеллажей, за которыми снова воцарилось молчание, друг на друга. А после, в одно время, Тина прыснула смехом, тихим, но от этого не менее звонким и настоящим, а Грейвс искренне улыбнулся, демонстрируя маленькую ямочку на правой щеке. Совершенно завораживающую.
– Приходи. – поборов веселье, проговорила Тина, срываясь с места, ведь, задержишь она хоть ещё на пару минут, опасения Уорена вполне могли стать не такими уж и беспочвенными. Она лопатками чувствовала сосредоточенный, до чёртиков серьезный взгляд на себе. От осознания такого малозначительного факта улыбка снова вырисовывалась на лице девушки.
А в мыслях все ещё творился сущий кавардак, но, кажется, теперь это не было ее главной проблемой.
***
Порпентина была обескуражена. В голове, уже по обыкновению забитой мыслями, была сущая пустота, а нагретый фарфор чашки не уставал напоминать о себе, обжигая пальцы. Тина с тихим шипением отставила чай в сторону, снова косясь на Персиваля, который мирно и спокойно попивал кипяток. Просто пил, маленькими глоточками, пристально изучая обстановку, не пременяя переводить взгляд на неё.
Тина с сожалением думает, что все таки стоило выпросить у Куинни ее слишком девчачий журнал с яркими картинками и актуальными темами. Как-то раз старшая Голдштейн углядела на одном развороте яркий заголовок: «10 тем для разговора с парнем». Она тогда только посмеялась, поражаясь глупости и бездарности этого текста, который, впрочем, и читать не стала. Зато сейчас не отказалась бы пробежаться по нему взглядом, ведь тишина, пусть и довольно уютная, ее немного напрягала, в отличие от Грейвса. Его, кажется, не напрягало ничего. Ни то, что в гостиную в любую минуту мог кто-то зайти, ни покрасневшие щеки Тины, с которых румянец так и не думал сходить. Ни то, что время было позднее, откуда-то он будто бы знал, что Тина засиживается в гостиной Вампус на добрые полночи, зачитываясь книгами.
Тина серьезно задумалась над тем, что её окружают легилименты. Книга о выставлении ментальных щитов встала в ее списке прямехонько за книгой по лечебным растениям.
Камин отбрасывал мягкие тени на лицо Персиваля, и девушка, впервые за вечер, сосредоточилась на чём-то одном. Следя за тем, как мягкие блики от огня отражаются на его красивом лице, чувствуя уют и тепло от компании и совершенно отпуская чувство смущения. Было что-то завораживающее в том, как малиновые блики от языков пламени ложились на его острые скулы, отражаясь теплом в глазах. Направленных на неё одну.
Голдштейн откинулась на подушках, спортивный костюм на ней приятно растянулся, нисколечко не сковывая в движениях. Грейвс же, предусмотрительно, ещё у входа освободился от тяжелой мантии, так рьяно сбрасывая ее с плеч, будто она была первым предметом его ненависти. Он остался в темном свитере, и Тина была готова поспорить, что тот невероятно мягкий, если уткнуться в него носом или приложиться щекой к сильному плечу юноши. Но что-то внутри упорно не позволяло развивать эту мысль.
Конечно, ничем плохим это бы не кончилось. Сестра бы ее поддержала, но сама Тина подобную несдержанность не раз осуждала и была уверена, что поступи она так, то у неё неприятно скребло бы где-то под ложечкой.
– Я принёс тебе кое-что. – юноша быстро поднялся с места, подбирая с кресла мантию и садясь на одну сторону дивана справа от Тины. Его коленка легко соприкоснулась с ее, так и оставаясь, но это, вопреки ожиданиям, не казалось девушке загранично неприличным. В конце концов, подумала Тина, понятия о личном пространстве между ними вроде как не существовало. Потому она, не чувствуя ожидаемого скрежета под ложечкой, осталась на месте, наблюдая за тем, как Персиваль что-то извлекает из плотных складок мантии.