Николай Николаевич разговором с Павлом Александровичем остался весьма доволен: получалось, что с новым двигателем его проект перехватчика может даже превзойти плановые характеристики. Но сам он свое состояние оценивал довольно однозначно, поэтому к обсуждению вариантов машины он привлек своего заместителя, который в КБ Поликарпова отвечал за разработку изделия, официально в документах именуемого «самолетом-снарядом». Самому ему — как конструктору исключительно опытному — уже было ясно, что проект скорее всего требуемого результата не даст, так что использовать весьма грамотного инженера для проведения «никому не нужной работы» он счел идеей не самой лучшей — а вот если тот сможет «довести» до рабочего состояния перехватчик, то у КБ даже «потом» останутся серьезные шансы остаться на плаву, а у этого инженера — не сгинуть в безвестности. Николай Николаевич очень ответственно относился к работе и думал в том числе и о будущем, которое ему лично увидеть уже не удастся…
Конструктора готовились к мирной жизни, а война продолжалась. И на этой войне гибли люди, разрушались города и деревни — но сомнений в итогах этой войны уже ни у кого не возникало. Причем не только в СССР — за границей тоже умели глядеть на вещи трезво. И многим творящееся в СССР там не нравилось, особенно это не нравилось англичанам. А за океаном к победам советской армии отношение было двоякое: с одной стороны то, что Советский Союз приступил к «освобождению от фашизма» Европы, тамошних политиков изрядно настораживало — но с другой Сталин же пообещал через три месяца после завершения войны в Европе оказать помощь в войне с японцами — а там все же потери оказались для американцев неожиданно велики. Так что янки продолжали оказывать Советам помощь — правда в последнее время в основном в плане поставок техники и горючего. А вот поставки станков и сырья резко снизились.
На очередном совещании, состоявшемся в марте сорок четвертого года, Иосиф Виссарионович поинтересовался у Шахурина, насколько резкое снижение поставок алюминия из США влияет на выполнение планов по производству самолетов.
— Да, собственно, уже никак не влияет. С запуском Волховского завода мы полностью обеспечиваем алюминием все авиазаводы. Да и с производством бомб и снарядов для авиации ситуация удовлетворительная. Откровенно говоря, я больше переживал по поводу возможного недостатка магния и меди, но товарищ Ломако эту проблему решил.
— С помощью ваших маленьких электростанций, как мне докладывали?
— И это тоже, но у него люди и без того работали героически. В особенности велики его заслуги в производстве титана.
— Я что-то не слышал о том, что в авиации титан используется…
— Скоро будет использоваться. Британцы поделились с нами составом термостойкого сплава для лопаток реактивных моторов, а него титан входит…
— Британцы? Поделились⁈
— Да, — ухмыльнулся Алексей Иванович. — Правда, я подозреваю, что наши ученые… из ведомства товарища Берии забыли им сказать за это спасибо, да и вообще не сообщили англичанам о том, что они поделились…
— Ну что же, мы своим… ученым спасибо сказать на забудем, — рассмеялся Сталин. — А с новыми моторами как дела идут?
— Довольно неплохо. В Уфе товарищ Кузнецов провел испытания двух моторов, достиг ресурса в пятьдесят часов — и ресурсные испытания еще не закончены. В Перми другой конструктор по заказу товарища Поликарпова для одномоторного перехватчика свой мотор разработал, сейчас его готовят к испытанию на стенде. Сильно укороченная версия ЮМО, но с тягой уже в полторы с лишним тонны.
— Это же гораздо больше, чем у немца?
— Да, вот только для проектов Яковлева и Гуревича он не подходит: укорачивание за счет толщины выполнено. Так вот на этом моторе центробежный компрессор как раз целиком из титана сделан. Правда, технология изготовления турбины компрессора невероятно сложна, ее в ВИАМе предложили и, говорят, до ума доведут хорошо если к осени…