— А доделать? Если, скажем, немцев привлечь…
— Да у нас двигатель уже по всем параметрам немецкий превосходит! Но я же уже сказал: скорость — не выше восьмисот…
— То есть ТЗ изначально бессмысленное получается?
— Не совсем. Я тут на семинаре поговорил с Кузнецовым… Тут ведь военные на цену очень придирчиво смотрят, а не на то, насколько эффективной машина может быть. Пульсирующий двигатель стоит копейки, но он для такого применения просто непригоден. А если взять двигатель более дорогой… Коля сказал, что если закладывать моторесурс в пределах одного часа, то турбореактивный мотор можно будет уложить тысяч, скажем, в семьдесят, максимум в сто. Но с таким мотором можно сделать самолет-снаряд, который лететь будет со сверхзвуковой скоростью, и его никакая корабельная ПВО сбить уже не сможет. А если систему управления еще немного доработать, сделать так, чтобы перед ударом по цели самолет еще и змейку сделал…
— А ты можешь гарантировать, что твой самолет-снаряд в корабль обязательно попадет?
— Нет, конечно, но что двух машин для попадания будет достаточно — в этом я уверен. И если учесть, что любой корабль стоит куда как дороже, чем такой двигатель…
— На какое расстояние стрельбы можно рассчитывать?
— Час ресурс, но это с запасом, хватит и минут пятнадцать… метров пятьсот в секунду… получается, что километров на пятьсот. А чтобы вывести машину в точку самонаведения, то еще потребуется самолет-радионаводчик, тут Пе-8 с радиостанцией нужной вполне подойдет…
— Погоди ты с радионаводчиком… то есть давай слона есть по маленькому кусочку. У тебя сколько машин готово к испытаниям? Я имею в виду с самонаведением?
— Сегодня — семь, еще две на подходе.
— Давай так договоримся: с мореманами я договорюсь об испытаниях на точность самонаведения. Хотя бы четыре из семи в цель попадут?
— Пять с гарантией. Причем без радиосопровождения на дистанции километров в тридцать-сорок.
— Отлично. Попадет хотя бы половина — я тогда лично объясню флотоводцам нашим, что экономия на спичках обойдется слишком дорого. Сто тысяч говоришь… я отдельно и с Колей Кузнецовым поговорю: может, с ресурсом в пятнадцать минут получится цену еще скинуть. Но это уже не принципиально… Так что иди, думай дальше как машину с новым мотором сделать, а все, что ты мне рассказал, в письменном виде жду в эту пятницу.
— Послезавтра?
— Да, в восемь утра. И назначай людей на испытания, сам не поедешь.
— Это почему?
— Потому что моряки должны видеть, что твоя машина в цель летит и без твоего на стрельбах присутствия. И еще: если тебя сверху дергать начнут, то мне сообщать в ту же минуту. Хоть в праздник, хоть глухой ночью. Даже если тебя арестовывать придут… предупреди своих, чтобы мне и об этом немедленно сообщили.
— Да нет у меня пока тут «своих»…
— Это плохо. Тогда предупреди… да хоть дворника предупреди! Все, иди отсюда, надеюсь что через неделю мы сможем об этом разговоре забыть. Навсегда забыть… но и помнить о нем мы должны до конца жизни. Сам понимать должен: вокруг все закадычные друзья, каждый второй тебя за кадык прижать готов. Все бумаги в пятницу утром должны быть у меня на столе, а если успеешь к завтрему, то будет даже лучше…
Да, у бабочек крылышки слабенькие, и на вид такие непрочные — но, бывает, махнет такая рядом и оказывается, что крылышки эти прочнее стали и острее бритвы. И хорошо, если только царапину она на человеке оставит, а не горло ему перережет. Конечно, в реальной жизни бабочка человеку горло перерезать не может — но тот, кому взмах крылышком помешал сидеть на вершине жизни, вполне готов и на такое злодейство по отношению к тем, кто внезапно стал приятен власти предержащим. Готов — но если бабочка крылышком махнула в нужную сторону, то исполнить лелеемое у него не выйдет. Так, Иосиф Виссарионович даже читать не стал письмо товарища Туполева с пожеланием (правда, больше походящим на требование) о передаче под его руководство «простаивающего ОКБ Поликарпова». Товарищ Сталин, всего лишь увидев на конверте имя отправителя, отправил письмо по назначению: в мусорную корзину. А все, что в эту корзину попадало — пропадало навек: ее содержимое всегда и полностью сжигалось в специальной печи, установленной с соседнем кабинете. А то мало ли какие тайны государственные смогут вытащит вражеские шпионы из кучи мусора?