— Товарищ Шахурин, а вы не боитесь мне все это рассказывать? Ведь другие товарищи могут иметь иной взгляд на происходившее, и если выяснится, что вы что-то перевра… изложили неверно… И вообще все это выглядит так, как будто вы пытаетесь очернить товарища Туполева.
— Моя работа — обеспечивать фронт самолетами. За прошедшие с нашей предыдущей встречи две недели сто шестьдесят шестой завод под руководством Туполева выдал две машины, и обе без моторов — потому что эти самолеты не могут летать на имеющихся моторах, а форсированная версия хорошо если к осени появится. А двадцать второй завод за это время передал в войска уже сорок восемь полностью готовых машин. И разве я рассказал вам что-то новое? Орден товарищу Сухому разве я за И-4 и И-14 давал? Петлякову ордена еще за АНТ-25 кто присуждал? Мясищеву отдельное КБ кто… ладно, в создании этого КБ я поучаствовал, но вы же всё, что я написал, и раньше знали, я лишь все это вместе собрал!
— Ну хорошо, хорошо, в этом вы, вероятно и правы. Насчет товарища Бартини… он сейчас у Томашевича в группе работает? В общем, мы подумаем, хорошие конструктора нам, безусловно, нужны. А насчет нового — я, например, про участие товарища Бартини в работе над сто третьей машиной не знал…
Алексей Иванович Шахурин был хорошим наркомом, и как нарком прекрасно понимал, сколь важна руководящая работа. Сам он в конструировании самолетов разбирался слабо: по образованию он был машиностроителем и лучше понимал проблемы моторостроения, но как организатор авиастроения он был весьма неплох — и роль Туполева преуменьшать не собирался. Но не собирался и недостатки «туполевского» способа управления прикрывать — а эти способы ему категорически не нравились. В особенности ему не нравилось то, что Андрей Николаевич всегда старался «подставить конкурентов», которые могли выдать машины, превосходящие туполевские. В том числе и выдавая руководству совершенно нереальные параметры своих будущих машин.
А вранье Алексей Иванович не терпел, в свое время в основном за вранье он чуть ли не половину руководства Ярославской областью под суд отправил. За вранье и за воровство, что для него было в принципе равнозначно. И с той же сто третьей машиной: товарищ Мясищев разработал свой бомбардировщик, превосходящий машину Туполева по всем параметрам кроме цены — а Андрей Николаевич в докладе Сталину наврал, что у его машины дальность и скорость больше, а цена чуть ли не вдвое ниже — и ведь выцыганил постановление о запуска своей машины в производство, хотя и ограниченной серией. А получив в распоряжение сто шестьдесят шестой завод, в состав которого был эвакуирован и завод товарища Мясищева, по сути дела не дал Владимиру Михайловичу свою машину достроить. Ну теперь-то он Мясищеву в этом не помешает…
Был тут, правда, один тонкий момент: Владимир Михайлович свою машину разработал под Швецовский мотор М-71, который пока производился лишь в единичных экземплярах — но это уже дело наркома мотор в массовую серию запустить. К тому же этот мотор и Яковлев просит, и Поликарпов. А что нужно, чтобы двигатель в серию пошел — это Алексей Иванович понимал прекрасно. Как понимал и то, что за запуск двигателя в серию его, скорее всего, по головке не погладят — но параметры, показанные поликарповским И-185, на текущий год не мог перекрыть ни один истребитель фашистов, так что легкие (или даже тяжелые) подзатылины от товарища Сталина товарищ Шахурин вытерпеть был вполне готов. А если учесть возможность запуска в серию нового штурмовика Павла Осиповича, по всем параметрам сильно превосходящего Ил-2, то после ожидаемой головомойки можно было и о второй Звезде Героя соцтруда помечтать…