Схватив его за скулы, я сжал щёки так, чтобы челюсти открылись как надо, и влил алкоголь прямо ему в глотку, как остальным. Мне не хотелось, чтобы этот гад прикасался к горлышку. Бруно поперхнулся и стал задыхаться от сильных спазмов. Жидкость сдавливала, обжигала глотку, стекала по подбородку.
— Что, невкусно, да? Смотрите, что у меня для вас есть. То, что вы так сильно любите! — Встав, я подошёл к сундуку, достал оттуда порножурналы — уникально раритетные, двадцатилетней давности, принадлежащие когда-то главному завсегдатаю «гнезда разврата», — и кинул по одному каждому на колени.
Бруно задержал дыхание. Видимо, в мозгу вспыхнула электрическим разрядом старая нейронная связь, соединяющая похабные изображения, движения рукой в трусах и жидкий кайф, обжигающий внутренности.
Бруно, жадно приник к одному из толстых и потрёпанных журналов, выискивая определённые фото.
— А-аманда-а…
Перестав пить виски, я уставился на него, сияющего от удовольствия, а затем перевёл взгляд на изображение, вызвавшее такую бурную реакцию, и обомлел: лица сразу нескольких моделей были закрыты фотографией невинной девочки, ещё даже не подростка, совсем ребёнка с большими глазами и густыми волосами. Этот ублюдок! Сука, ещё тогда, семнадцатилетним уёбищем, вклеивал в журнал её фото.
М-да, я ошибся, думая, что он способен влюбиться. Влечение и тупая животная похоть — это всё, что могла выжать из себя подобная тварь. Двадцать лет я жил без яиц, лелея план мести, каждую ночь представляя, как заставлю его страдать, как раздавлю, как скручу его душу в узел, но… Но, чёрт подери, будет ли это иметь смысл, если у этого куска дерьма нет ни души, ни сознания, ни способности чувствовать?
Бруно тем временем, кажется, совсем забыл и обо мне, и о дружке. Он хлопал в ладоши от счастья и глупо хихикал, глядя на объект вожделения, а затем взял журнал и начал зацеловывать фото с лицом Аманды. Присмотревшись, я заметил наконец, что этот псих не ограничился одной страничкой: все модели в этом толстенном журнале, да и в других, возможно, тоже имели лишь одно лицо.
Хм, возможно, моё дело ещё не проиграно! Пусть не выйдет причинить ему боль, сыграв на чувствах, но я ведь могу использовать то, что есть — омерзительный, но сильный инстинкт — похоть.
— Вот же конченый извращенец! — рыкнул я, пиная Бруно ногой и испытывая непонятную смесь ненависти к нему, бурлящей во мне вот уже два десятилетия, с безумной радостью садиста оттого, что я нашёл наконец его болевую точку, слабое место, ахиллесову пяту! Именно туда и нужно будет бить!
Бруно не стал подниматься после удара. По привычке сунул пятерню под резинку штанов, он поднял журнал перед глазами и ахнул от удовольствия, прикрывая глаза.
— Хрен тебе, ублюдок! — прорычал я, отобрав журнал, и начал демонстративно листать его, желая подразнить дебила.
Бруно завыл и протянул руку в надежде забрать у меня своё удовлетворение, а я довольно расхохотался, понимая, что был прав. Его похоть гораздо сильнее, чем любое из чувств, а значит, именно она и причинит ему боль. Чёрта с два я дам тебе кайфануть, уродец!
— Что, так хочется Аманду выебать, да? — с притворным сочувствием спросил я, вдыхая смердящий воздух. Схеперс закивал головой, скуля как щенок и прося отдать ему кусочек его разума. — Знаешь, а она и правда очень сексуальна. Я как-то раньше гнал от себя эти мысли, а теперь вижу, что зря, — рассматривая детское лицо под разными ракурсами, восхитился я.
Найдя постер обнажённой модели с приклеенной головой Аманды:
— Рассказать, какой она стала?
Оба довольно закивали, а Бруно даже присвистнул и завизжал от восторга. Но, как это иногда бывает, в самый неподходящий момент в кармане завибрировал телефон. Выругавшись, я ответил Дидерику. Может, он одумался и решил тоже порадовать меня?
— Ты передумал и хочешь дать мне номер? — Оскалился я, кинув журнал на пол. Бруно быстро подполз, поднял его и принялся листать, высунув язык.
— Джек, прекрати это безумие! — потребовал друг, пытаясь докричаться до моего затуманенного сознания. Еле сохраняя спокойствие — с «Метилтестостероном» я малость переборщил, — не желая этого, я громко огрызнулся:
— Не прекращу!
— Послушай, Джек. Люсия знает, что Бруно с тобой! Сейчас мы с Амандой уговариваем её не звонить в полицию и решить всё мирно! — Я отчётливо слышал шум машины, что могло означать одно: он едет спасать Бруно, и не один. Я улыбнулся. — Ты хоть понимаешь, что это похищение?
— Понимаю, — я старался ответить как можно спокойнее и не переходить на повышенные тона, поглядывая на Бруно, со стоном наглаживающего фото Аманды.
— Так ты готов отдать нам его? Ты же не хочешь сидеть за решёткой из-за этого урода?
— Не хочу, но мне выпал шанс растоптать это насекомое, и никто — даже твоя Люсия с полицией — не остановит меня, это понятно?! — прорычал я сквозь зубы, стискивая их до скрежета, до того, что вены под кожей выступили сильнее. Я слышал женские голоса. — Дай трубку Аманде.
Через некоторое время я услышал её спокойный убаюкивающий голос.
— Я слушаю тебя, Джек.
Интересно, а как она кричит? В моей воспалённой голове созрел новый план.
— Ты же всё сделаешь ради меня, Аманда?
— Ты сомневаешься во мне? — в голосе промелькнули лукавые искорки.
— Я сомневаюсь во всех, так что это неподходящий вопрос, — усмехнулся я, поймав себя на мысли, что мне нравится говорить с этой женщиной. Или это всё избыток тестостерона?
— Джек, как Бруно? — поинтересовалась она с подачи нервной подружки — я отчётливо слышал её голос, умоляющий задать мне этот вопрос.
— Доволен. — Я подошёл ближе к Бруно и слегка пнул ногой.
— Джек, не делай ему больно. Ради Люсии, пожалуйста, она очень волнуется за него.
— А за меня кто-нибудь волновался? — Во мне взыграла детская обида.
— Волновался, Джек. Я говорю тебе правду сейчас и говорила тогда. — Аманда сделала паузу. Возможно, ей было тяжело признаваться, или же она тянула время, чтобы я больше внимания уделял нашему диалогу, а не расправе над уёбком. — В тот день, когда Бруно со своими дружками появился во дворе нашего дома, они бурно обсуждали, как расправились с тобой. «Мы размазали урода по земле!» — я сама это слышала и испугалась. Взрослые тогда не придали этому значения, но мы с Люсией подняли переполох и побежали на ромашковое поле, боялись, что увидим тебя мёртвым. Не думала, что человек способен на такое зверство, пускай даже и ненормальный, но реальность доказала обратное. Никто из нас больше не хочет смотреть на подобное — особенно от тебя, Джек.
— Ты разговариваешь со мной, как со своим пациентом, Аманда. Но ты забыла, что я им не являюсь. Да, я псих, но не больной и поэтому сделаю всё иначе, не буду больше бить Бруно, — уверенно заявил я.
— Верни мне брата, Джек! — услышал я звонкий голосок Люсии.
— Верну, но только на моих условиях.
— Какие ещё условия?! — она почти сорвалась на визг.
— Мне нужна Аманда. То есть, не так выразился, прости — нам нужна Аманда. Привези подружку, а я потом отдам тебе Бруно, правда, чуть-чуть избитого, но, заметь, живого и непереломанного, — заверил её я.
Мне очень хотелось, чтобы Люсия оценила мой добрый поступок.
— Зачем тебе Аманда?
— Это наш с твоим братом секрет, Люсия, — усмехнулся я. — К тому же ты прекрасно знаешь про его одержимость.
Глянув на Бруно в этот момент, я ощутил волну раздражения. Закрыв микрофон у аппарата, я несколько раз ударил его по рукам и пнул журнал в угол, чтобы уродец никак не смог его достать и перестал смеяться разглядывая фото Аманды.
— Джеки, мы уже близко, поговори со мной, — попросила Аманда, видимо, отобравшая у Люсии телефон, а я включил громкую связь и улыбнулся вместе с Бруно, который слегка загрустил.