Все началось раньше, чем Пирифой ударил.
4
Икар
— Ан-тиф! Ан-тиф!
В центре пятиугольной клетки рослый бородач вколачивал в пол громилу с окровавленным лицом. Громила вывернулся, залез сверху и начал раскатывать бородача ровным слоем. Трибуны орали, свистели, хрустели чипсами. Кое-кто прихлебывал из банок пиво и энергетики.
— …победил Антиф! Приветствуйте победителя!
— Ан-тиф!
— На арену приглашается ветеран клуба Иобет, могучий и беспощадный, и восходящая звезда…
— Пи-ри-фой! Пи-ри-фой!..
— И-ё-ё-ё-бет!
В бойцовский клуб «Элевсин» они прошли бесплатно. «Инспектор Полипемониди, детектив Эвпаламид. Отдел тяжких криминальных преступлений». Оба были в цивильном — Икар успел заскочить домой и переодеться — но слова Синида, подкрепленные двумя значками, прозвучали так, что бритоголовые быки на входе молча освободили дорогу.
— Эй, ты! Иди сюда! Ты ляжешь рядом!
— Пи-ри-фой!
— Ты! Струсил?
— Пи-ри-фой!
— Те-зей!
Букмекера Икар заприметил сразу: жердяй в вышитой жилетке на голое тело возвышался над толпой — утес в бурном море. С разгону нырнув в пучину, обдирая бока о рифы и мели, сквернословящие вслед нахалу, Икар выгреб на стремнину:
— Тезей сегодня дерется? Прямо сейчас, да?!
— Не-а, — зевнул букмекер. — Приходи послезавтра.
— А чего все орут: Тезей, мол?
— Так новичок нарывается. Рвет жопу на рекламный щит.
— Во, блин! Я его фанат, Тезея, — Икар мысленно обругал себя: следовало заранее изучить расписание. — Автограф хотел взять…
— Повезло тебе, фанат. Тезей в клубе, с хозяином тусуется…
Букмекер махнул рукой в сторону прохода, ведущего к раздевалкам и служебным помещениям. Там, равнодушная к воплям публики, беседовала любопытная троица. Великан в цветастой гавайке и шортах-бермудах. Великанша: черные шорты — в обтяжку, багровая майка — в обтяжку. Между гигантами стоял — тусовался, если верить букмекеру — свободный от боёв Тезей, ценный свидетель. Если он запросто швырялся мотоциклами, то великаны, наверное, предпочитали грузовики. Еще там была сногсшибательная фифа, но назвать ее четвертой в компании язык не поворачивался — фифа была сама по себе, вместе с троицей, и в то же время отдельно. Такие фифы всегда отдельно, хоть на элитных танцульках, хоть в «обезьяннике» после облавы.
Икар извлек вайфер и, выставив зум, сделал пять-шесть снимков. В зале снимали многие — правда, бойцов, а не зрителей — так что на манипуляции констебля никто не обратил внимания. Нет, обратили, еще как обратили, когда вайфер, сволочь, взвыл полицейской сиреной.
Проклятье!
Кинувшись в проход, на свободный от зрителей пятачок, Икар прикрыл ладонью второе ухо.
— Да! Слушаю!
— Это сержант Николаидис. Мы сегодня…
— Короче, сержант! Я занят!
— Есть короче! — сержант, вне сомнений, обиделся. — Наш техник осмотрел камеру. Механических повреждений нет. Слышите?
— Говорите громче!
— Повреждений, говорю, нет! Ни царапины! Я решил, что вас это заинтересует…
— Спасибо, сержант!
— Я думал, это важно…
— Да, это важно. Я вам перезвоню…
Это действительно было важно. Если механических повреждений нет, значит, ни байкеры, ни Тезей камеру из строя не выводили. Программный сбой? Совпадение? Расталкивая людей, Икар начал пробиваться обратно к Синиду. На это ушла куча времени, и даже пробившись — ну хорошо, почти пробившись, пытаясь докричаться, привлечь внимание напарника — Икар все равно не успел ничего сказать инспектору, потому что тут и началось. Он не знал, по какой причине оглянулся — хотелось бы думать, что почуял опасность, как будто чутье могло позже, задним числом оправдать молодого констебля перед трибуналом совести — так или иначе, он оглянулся через плечо и увидел.
К Икару проталкивался букмекер.
Людей, отделяющих его от констебля, букмекер раздвигал, растаскивал, расшвыривал. Да, это было именно так — с каждым человеком, которого букмекер убирал с дороги, он поступал чуточку грубее, чем с предыдущим. Вослед грубияну неслась брань, кое-кто освобождал путь заранее, не желая нарваться на толчок или плюху; женщину в брючном костюме, размахивающую программкой сегодняшних боев, букмекер и вовсе хлестнул ладонью по лицу. Бедняга отшатнулась, не удержалась на ногах, рухнула в объятья тощенького юнца, сильно озадаченного внезапным подарком судьбы, а букмекер уже стоял перед Икаром.