— Сережа, а вы милиционер или кагэбист?
— Ни то, ни другое. Я бандит, — ответил он, откровенно глядя ей в глаза, — или, если хотите, — бывший уголовный преступник.
Нисколько не смутившись услышанным, Вика поинтересовалась:
— А почему вы меня увезли, или это относится к роду ваших занятий?
— Не хотел, чтобы вас мучили расспросами менты, вам нужно было время прийти в себя, — не обращая внимания на вторую часть вопроса, объяснил Сергей.
— Понятно, — просто ответила девушка.
Пока готовился ужин, они молчали. Вика хотела вымыть посуду, на что хозяин возразил:
— Оставьте, завтра сам все приберу.
— Не-а, — бросила она, смешно сморщив лицо.
Он невольно засмеялся.
— Почему вы смеетесь? — удивилась Вика.
— Просто у вас было такое выражение, что я не смог сдержаться, объяснил Сергей.
— Дурацкая привычка, — Вика опять сморщила лицо, — как любит говорить мой отец.
— А кстати, вы знаете, что ваш отец вошел в подъезд, и мне до сих пор непонятно, куда он делся? — перешел Сергей на другую тему.
— Он обычно по вечерам, когда мама уезжает к бабушке, ходит к дяде Володе играть в шахматы, — пояснила Вика.
— Это-то его и спасло, — понял Сергей.
Виктория закончила мыть посуду, и они прошли в просторную гостиную. Открыв сервант, Никитин достал бутылку водки и, жестом указав на нее, спросил:
— Вика, вам налить?
Она недовольно поморщилась:
— Я в своей жизни ничего, кроме шампанского, не пробовала.
Промолчав по поводу сегодняшней дозы, он извлек из недр бара бутылку шампанского. Разлив спиртное по бокалам, он предложил тост:
— Давайте с вами выпьем за то, чтобы все благополучно закончилось.
— Может, перейдем на «ты»? — предложила девушка и добавила:
— А я хочу выпить за Его Величество Случай, который дал мне возможность познакомиться с таким мужчиной. За тебя, короче!
— За тебя, — сказал Сергей.
— За нас, — подытожила она и до дна осушила свой бокал.
Самид сидел в роскошном кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и курил толстую кубинскую сигару, — из голливудских фильмов азербайджанец знал, что так ведут себя люди уважаемые и независимые, те, кого называют «финансовыми воротилами с Уолл-стрита». Наверняка точно так же вели бы себя и представители того мира, к сопричастности с которым Мирзоев так стремился, но куда ему путь пока что был заказан.
Причина, побудившая Мирзоева принять такую импозантную кинематографическую позу, была очень веской: сюда, на Курфюрстендамм, прибыл его двоюродный брат — Расул.
Мирзоев в последнее время терпеть не мог родственников — и вовсе не потому, что они отличались несносностью характра, а потому, что родственники, узнав о его немецких достижениях, толпой повалили в Германию жаловаться на свою бедность.
— Сгорбленная фигура Расула, сложенные на животе руки, подобострастный взгляд — все это не оставляло сомнений в том, что двоюродный брат прибыл именно с такой целью.
Однако Самид — хитрый человек Востока — сразу не показывал своего недовольства, делал вид, что очень рад приезду дорогого родственника.
Поцеловавшись с братом, он небрежным жестом пригласил его за стол. За несколько минут длинноногая секретарша накрыла его — на столе появились дорогие напитки, черная икра, балык, экзотические фрукты.
Глаза Мирзы самодовольно блестели — вот, мол, какой я богатый, вот, мол, что я могу себе позволить — не то, что ты…
Однако спустя несколько минут Самид понял, как он ошибся!
— Как дела в Баку? — спросил он брата.
— Ой, плохо дела, — запричитал родственник, — совсем плохо…
— Что так?
— Торговли нет, бизнеса нет, ничего нет… Какой может быть бизнес война ведь!
— Умный человек всегда найдет себе дело, — нравоучительно сказал Самид.
Расул сглотнул слюну и ничего не ответил — он ждал подходящего момента, когда с Самидом можно будет говорить о самом главном — ради чего, собственно, он и приехал в этот дом.
— Не получается… — родственник деликатно отщипнул виноградинку.
— Что?
— Бизнесом заняться.
— Ну, ты ведь всегда был человеком неглупым, — похвалил гостя Самид. Скажи, чего тебе не хватает для полного счастья?
Именно этого момента, этого невольно вылетевшего неосторожного слова давно ждал Расул — еще в поезде он просчитывал, как поведет беседу с родственником, и фраза «чего тебе не хватает?», по его подсчетам, была в беседе ключевой.
Облизавшись, подобно помойному коту, Расул с важностью экономического эксперта, выступающего на сессии Верховного Совета, изрек:
— Начального капитала.
— Денег, что ли? — Самид, не утруждавший себя изучением политэкономии, даже не знал, что скрывается под этим мудреным термином.
— Ну да, денег.
Теперь Самид понял, откуда ветер дует, — понял и напрягся, как натянутая тетива лука.
— И сколько?
Расул неопределенно повертел в воздухе пальцами.
— Ну, не знаю.
— Чего же ты тогда разговор начал?
— Ты спросил — я ответил, — с чисто восточной хитростью произнес гость.
После этих слов в комнате на некоторое время воцарилась тяжелая, томительная тишина — было слышно, как где-то между двойными рамами билась ожившая по весне муха.
Расул начал издалека.
Мол, он всегда знал, что Самид — порядочный человек. Что всегда помогал менее удачливым и менее умным родичам. Что именно для этого он и организовал свою «Общественную организацию для помощи беженцам из республик Кавказа». Что…
Самид перебил его:
— Так тебе денег надо?
Тот сглотнул набежавшую слюну и быстро-быстро задвигал кадыком.
— Да.
— И сколько? Но предупреждаю, что много я тебе дать не смогу, — сразу же спохватился Самид.
На лице Расула появилась издевательская ухмылка.
— Ты ведь так богато живешь! — он выразительно скосил глаза на стол. И икра, и балык, и все остальное… А машина какая! В Баку даже у Алиева такой никогда не было!
Это был тонко задуманный тактический ход — во-первых, подчеркивая богатство Мирзы, Расул грубо льстил ему, а во-вторых — давал понять, что если родственник так жирует, то не грех бы было помочь и другим…
— Денег нет, — Мирза поджал губы.
— ?
— Правильно говорят умные люди — чем у человека больше доходов, тем у него больше расходов.
Я ведь и беженцам помогаю…
— Если беженцам помогаешь — почему бы тебе родственнику не помочь? последовал совершенно резонный вопрос.
— Гуманитарную помощь высылаю… — словно не расслышав последней реплики, продолжал Самид.
— Но ведь и я нуждаюсь в такой же помощи!
— Разве ты беженец?
— Зато — родственник, — выкрутился Расул.
— У меня, считай, пол-Баку родственники, — последовал ответ.
— Пойми меня…
Справедливо рассудив, что разговор не закончится, пока Расул не получит хоть что-нибудь, хозяин кабинета, подавив в себе безотчетный вздох, вышел из комнаты.
Он вернулся через минут десять — достал из кармана портмоне, расстегнул его и вытащил десять бумажек по сто марок.
— Помни мою доброту…
Мирзоев вглядывался в купюры, как смотрят в лица хороших друзей перед расставанием — еще миг, тронется поезд, и неизвестно, увидишь ты своих близких или нет…
Правда, друзей у Самида никогда не было (были компаньоны, прихлебатели и телохранители), но деньги заменяли их с лихвой; по крайней мере, сам он был именно такого мнения.
Расул уже протянул руку к маркам, но Самид решительно отвел ее в сторону.
— Я даю тебе эти деньги не в долг… Я даю тебе их насовсем. Пользуйся, — сказав это, Самид улыбнулся. — Но смотри…
— Это мне?
— Тебе, тебе, — ухмыльнулся богач.
— А Назиму?
Самид так и отпрянул от удивления.
— Кто? Что?
— Я ведь с родным братом приехал…
Действительно, вместе с Расулом в Берлин прибыл его родной брат Назим тоже, разумеется, родственник Мирзоева.
И этому Назиму тоже надо было что-нибудь да дать…