Я могу назвать эти глупые речи молодого человека только одним словом. Но этого не нужно делать, ибо "политик" Зонненфельд-мл. катит дальше: "Ужасно, что обо мне судят не как о политическом беглеце, а как о преступнике".
Он еще хотел бы быть политическим! Чтобы им стать, он даже сочинил историю о якобы назначенной мною премии за головы Либкнехта и Люксембург. И это обвинение Зонненфельд-отец предал огласке с замечанием, что он может доказать его правильность. Я не хочу выглядеть в глазах партии бездеятельным. Поэтому я подал в прокуратуру иск о наказании Зонненфельда с одной целью, чтобы он имел возможность представить свои доказательства. Упомянутого в обвинении по этому делу Поппа, которого я якобы отверг как кандидата на совершение убийства, ибо он показался мне ненадежным, я до сих пор не видел и не слышал; и я его не знаю.
5. Мои "мнимые" протекции господину Скларцу
Г-ну Скларцу были оказаны протекции: 1. В начале 1919 г. он получил документы, подтверждающие его полномочия в деле снабжения продуктами питания группы правительственных войск. Документ был следующего содержания (далее следует текст уже опубликованного документа.- Ред.) ...2 и 3. Документы о поставке бумаги из Финляндии для издания русского календаря; рекомендации для транспортировки этого календаря.
По поводу документа о снабжении продовольствием я сошлюсь на письмо Эберта товарищу Лебе от 2 декабря 1919 года. Мы были рады, что нашелся человек, который взял на себя обеспечение продуктами питания. Если бы нам не удалось организовать снабжение наискорейшим образом, мы не смогли бы содержать ни добровольческие отряды, ни правительство, и все погибли бы от рук спартаковцев. Документы были выданы, когда коммунисты и спартаковцы завладели четвертой частью газет и газетой "Vorwarts". Выдача документов была совершенно необходима. То, что их получил Скларц, можно легко объяснить, ибо в критические часы он всегда был на месте и готов был оказать любую услугу. В то же время сегодняшних героев, которые лезут сейчас с полезными советами, тогда что-то не было видно. Как должны были производиться расчеты за продукты и каким образом этот расчет был произведен - я не знаю. Подобными делами я никогда не занимался. Это дело, в первую очередь, интендантства.
В материале указывается на множество писем по вопросам снабжения продовольствием, за моей подписью. Поскольку они мне были представлены при первом обсуждении Давидсоном, то я их тогда же назвал фальшивками. В письмах обсуждаются дела, которые мне совершенно незнакомы. Подписи очень грубо подделаны.
Газета "Berliner Zeitung am Mittag" сообщает, что записка Шейдемана передана ей членом нашей партии (!) с полномочиями напечатать ее полностью или частично. После этого нельзя упрекать газету в бестактности.
36. Снабжение бумагой и перевозка календарей=2
Представленный мне документ на право ввоза бумаги из Финляндии с целью изготовления русского календаря, распространение которого в России было в немецких интересах, абсолютно верен. Этот документ гласит следующее:
Берлин, 18 ноября 1918 года
Издательству по социальным наукам несколько месяцев назад по распоряжению имперских властей выдано разрешение на ввоз бумаги. Важные обстоятельства, на основании которых выдано это разрешение, сохраняются и сейчас. Поэтому я прошу оказывать указанному издательству посильную помощь в той же форме и далее, особенно не допуская конфискации бумаги или изъятия разрешения на ввоз.
Подпись: Шейдеман
Выданное старым правительством за несколько месяцев до того разрешение гласит:
Министерство иностранных дел
Удостоверение
Владелец сего удостоверения, господин Георг Скларц, полномочный представитель Издательства по социальным наукам. Указанное издательство издает народный календарь для России необычайно большим тиражом (минимум 1 млн. экз.). Календарь одобрен Министерством иностранных дел, так как распространение этого календаря должно служить интересам немецкой пропаганды. Очень желательно, чтобы при издании календаря быстро устранялись все возможные затруднения. МИД имеет честь просить, чтобы все пожелания господина Скларца в отношении издания по возможности выполнялись. Календарь должен быть обязательно готов до осени, так как уже в октябре должен распространяться во всех частях России.
Третий документ, который я не видел в оригинале, гласит:
Имперское издательство
Берлин, 3 февраля 1919 года
Издательство по социальным наукам изготовило миллион русских календарей, вывоз которых в Россию отвечает немецким интересам. Поэтому просьба ко всем военным и гражданским властям оказывать помощь при транспортировке этого календаря, особенно по железной дороге.
Подпись: Ф. Шейдеман
Печать: имперская канцелярия
Вся история с календарями совершенно правильно описана доктором Гельфандом в "Glocke". Я прилагаю "Glocke" от 27 декабря 1919 г. для ознакомления.
Издание настольного календаря было рассчитано на несколько лет, была предусмотрена публикация специальных статей выдающихся профессоров, рассказов о немецкой науке и искусстве. Задумывалось издание в духе немецкой социал-демократии и имело целью пропагандировать в России немецкую экономику, дать сведения о развитии Германии, то есть должно было способствовать открытию русского рынка для немецких товаров и служить установлению взаимопонимания между двумя странами. И если вследствие политических событий удалось издать и послать только отрывной календарь, а не настольный, то это прискорбный факт. И то, что правительство помогает немецкой фирме спасать готовый товар (фирме, которая в данном случае действовала по согласованию с правительством), не оставляет ее без помощи, не должно никого удивлять, ибо это очевидная обязанность правительства защищать по возможности интересы всех своих государственных подданных. Правительство, само собой разумеется, помогло бы и любой другой фирме точно таким же образом.
7. Общество охраны
Организация общества охраны в то критическое время (ноябрь 1918 г.), я считаю, была хорошей идеей; к ней сразу же проявил очень живой интерес уже умерший, к сожалению, тов. Хуго Хайнеман. Идея создания общества приписывается, как я увидел из обвинительного материала, Баумайстеру (письмо Баумайстера Зонненфельду от 9 октября 1919 г., стр. 11 и 12). Фактически же идея пришла с другой стороны. Делами, связанными с организацией охранного общества, из которого образовался полк "Рейхстаг", я не занимался; как оно было закрыто и ликвидировано, мне ничего не известно.
Настолько же мало я знаю и о делах, связанных с
8. Газетой "Reichswehr"
Утверждение, что я когда-либо что-либо использовал для покрытия дефицита из имперской кассы, абсолютно ложно.
Я уже однажды объяснял - и вообще и совершенно определенно, что я никогда не имел связи с какими-либо делами господина Скларца и доктора Гельфанда. Ни один из них не просил и не получал от меня никакой протекции по торговым делам. Доктора Гельфанда, который покинул Берлин осенью 1918 г., перед началом революции, я встретил снова только летом 1919 г., когда я уже опять выбыл из состава правительства.
9. Защита Хенка
Вновь звучащее обвинение меня в том, что я защитил своего зятя Хенка от каких-то неприятностей по поводу его неправомерных действий, полностью выдумано. Я никогда не слышал, кроме утверждений в так называемом материале, о каких-либо неправомерных действиях Хенка. Поэтому у меня не было случая защитить его. В принципе не могло существовать такой ситуации, когда я стал бы защищать его; я принципиально и пальцем не пошевелю для защиты родственника. Да у меня и нет такой возможности - не как у других! Оба зятя были на войне, оба ходили в гимназию, оба были добровольцами, оба были 4 года в действующей армии, оба возвратились как рядовые солдаты.
10. Мое посещение доктора Гельфанда
Тов. Зольман попросил меня выразить свое мнение по поводу газетной заметки относительно моего посещения Гельфанда в Швейцарии. Я дружен с Гельфандом более 20 лет. Я благодарен ему за то, что он принял меня на его небольшой сельскохозяйственной ферме на Цюрихском озере после моего выхода из правительства. Сумасшествие - обвинять меня в том, что я пользовался гостеприимством старого друга. Прошлым летом виллы и прочие места для отдыха мне предоставляли пять лично мне почти незнакомых лиц, которые (как они писали) одобряли мою политику. Среди них была вилла высокочтимого человека и небольшой замок известного художника. Я отклонил все эти приглашения и поехал к своему другу Гельфанду - ибо я решил: если будет время, то я поеду опять к нему. В моих личных контактах я могу и останусь независимым.