14 мая «Лайф» опубликовал адресованное в журнал письмо еще одного биографа Сталина, Бертрама Вольфа — бывшего американского коммуниста, исключенного из партии в 1929 году за фракционную деятельность, секретаря Троцкого в 1937 году, порвавшего затем с коммунизмом, ставшего респектабельным профессором и автором многих книг, осторожно высказавшегося в поддержку публикации.
20 августа «Нью Лидер» опубликовал пространную статью известного меньшевика-эмигранта Г. Аронсона «Был ли Сталин царским агентом?», оспаривавшего, как и Суварин, утверждения Дон Левина. Отвечая на эту критику, Дон Левин ссылался на свою новую книгу — «Величайший секрет Сталина», вышедшую в свет 25 мая 1956 года[19].
Интересно посмотреть, что думали на эту тему менее эмоциональные и более объективные, чем Суварин и Аронсон, современники тех событий. Вот что писал о «провокаторстве Сталина» Николаевский:
«Авеля Енукидзе я хорошо и давно знал, он еще в 1911 г. предупреждал меня против Сталина и рассказывал о конфликте между Сталиным и Шаумяном. Но это длинная бакинская история, в которую вплетаются элементы полицейской провокации (Сталина и тогда подозревали)»[20].
«Самый темный пункт против Сталина теперь для меня следующий. Из большевистской литературы я знаю, что в Департаменте полиции имеется доклад о Таммерфорсской конференции (декабрь 1905 г.), написанный ее участником. Имя — не раскрыто. Делегатов было 41 человек, причем известны имена 36. Как Вы знаете, Сталин был делегатом. Далее известно (из тех же источников), что тот же агент дал отчет о совещании, которое состоялось в Петербурге перед конференцией с участием Ленина, [Ю. О.] Мартова и десятка делегатов. Имена известны, кроме одного (делегат Перми). Сталин тоже был на этом совещании»[21].
«Относительно Сталина: мое мнение приблизительно совпадает с мнением Ю. О., — писал Николаевский в другом своем письме. — Я считаю, что Сталин прибегал к анонимным доносам в борьбе против противников, не только меньшевиков, но и большевиков (в Баку определенно говорили, что провал Шаумяна в 1907 или 1908 г. был делом его рук). Допускаю даже большее, — что он имел какие-то косвенные сношения. Но документ, который напечатан теперь, явная фальшивка. Он был у меня приблизительно с 1945 года, но печатать я его отказался, считая, что он грубая подделка. Таково мое мнение и теперь»[22].
При всем уважении к Николаевскому, следует отметить, что в 1945 году, в период безусловного триумфа сталинской тоталитарной системы, в месяцы, когда популярность Сталина, как руководителя державы, достигла высшей своей точки, вылезать к мировой общественности с сенсационным письмом о Сталине — агенте Охранки было не просто бесполезно, но и опасно. Тем не менее в заключительной статье настоящего сборника 3. И. Перегудова сообщает, что по ее просьбе была проведена графологическая экспертиза, которая показала, что «письмо Еремина» сфабриковано Руссияновым. Если так, то вопрос о подлинности письма Еремина можно считать закрытым.
Было бы несправедливо не рассказать о реакции на публикацию в «Лайф» еще одного человека — Н. И. Седовой (1882–1962), второй жены Троцкого, писавшей старому другу семьи и бывшей секретарше Троцкого Саре Якобс-Вебер:
«Сегодня в „Новом русском слове“ прочла: „Сталин был агентом царской Охранки“. У меня закружилась голова. Нет конца ударам! Все перевернулось. Не о чем говорить, объяснять. Все ясно. Но какая убийственная ясность […] Какое отчаяние за все прошлое, нет, это неправда! Подлая мысль все, — но не это. Потом перечла все „по порядку“. Нет, и это правда, правда! Как пережить этот удар? Как довести его до сведения Л. Т[роцкого] и других погибших? Как все это могло произойти? Непостижимо. Это сильнее атомной бомбы. Его надо было судить! […] И Орлов подлец. Молчал из боязни за свою драгоценную жизнь. Какой позор. В чистую революцию вошел элемент грязи и все запачкано. […] Как произошло, что в архивах были найдены документы о [Р. В.] Малиновском, а о его коллеге они всплыли только теперь?»[23].
Наивно считать, что «провокаторством» Сталина можно объяснить феномен сталинщины. И все-таки вопрос о том, была ли взаимосвязь между политикой Сталина и его сотрудничеством с царской полицией, остался историками недорас-следованным. Публикуемые материалы позволяют расширить круг источников, посвященных теме провокаторства Сталина. Ряд документов заимствован из архива Гуверовского института при Стенфордском университете (США), фонд Б. И. Николаевского, ящик 800, папка 1, и публикуется впервые с любезного разрешения администрации Гуверовского института. Отметим, что в различные исторические периоды авторы писали слова «Охрана», «Охранка» и «Охранное отделение» то со строчной, то с прописной буквы. В целях единообразия в настоящем издании использовано написание с прописной буквы. Примечания в документах и статьях, принадлежащие редактору этого сборника, обозначены как «Примеч. Ю. Ф.». С сожалением мы вынуждены констатировать, что и нынешняя публикация не дает исчерпывающего ответа на вопрос о провокаторстве Сталина.
19
В этой связи не более как погоней за дешевой сенсацией следует назвать выступление в прессе и на телевидении в сентябре 1997 года профессора Московского государственного строительного университета Юрия Хечинова, заявившего, что во время недавней работы над архивом младшей дочери Л. Н. Толстого Александры Львовны Толстой в толстовском фонде в Нью-Йорке им был «случайно обнаружен» и впервые опубликован документ, подтверждающий агентурное прошлое Сталина (см. «Сталин был агентом царской Охранки» — Известия, 19 сентября 1997 г.). Хечинов, таким образом, приписал себе лавры первопубликатора документа, известного с 1956 года.
20
ГА, фонд Б. И. Николаевского, ящик 472, папка 32. Письмо Николаевского И. М. Бергеру от 2 октября 1961 г., 1 л.
22
ГА, фонд Николаевского, ящик 207, папка 6. Письмо Николаевского Т. И. Вулих от 15 мая 1956 г., 1 л.
23
МИСИ, Архив Якобс-Вебер. Ящик 1, папка 1. Письмо II. И. Седовой без даты Саре Якобс-Вебер (1900–1976), в 1933–1934 гг. — секретарь Троцкого в Турции и Франции, в 1938 г. — в Мексике.