Все четверо любили шутку. Особенно побратимы любили подшучивать над великаном Кайдой.
Копотилов прозвал его Малюткой. Прозвище так и осталось за Володей. У остальных ребят тоже были прозвища. Уткина звали Утей, кряжистого Копотилова — Корягой. Лысова хотели прозвать Кочерыжкой — после ранения указательный палец у него на правой руке напоминал кочерыжку. Но не закрепилась кличка за высоким и красивым парнем, звали его просто «Номер» — соответственно пулемётному званию.
Копотилов запрятал гранаты в вещевой мешок и заявил с довольным видом:
— Морской порядок! — Потом повернулся к Кайде и серьёзным тоном сказал: — Малютка, будь добр, сними ботинок. Я на нём под вёслами схожу в разведку на Мысхако.
— Тебе не доверю, — также серьёзно отозвался Кайда. — Номеру, пожалуй, доверю. Он полегче, кочерыжкой рулить будет.
Лысов пожал плечами и усмехнулся:
— Сплаваем в другой раз. А вот перед десантом не мешало бы вздремнуть. Сними, Малютка, бушлат, мы втроём укроемся.
— Ещё чего! Имущество ведь казённое. А ну как утопите, где старшина ещё обмундирование такого размера достанет? Соображать надо.
— Старшине с тобой маета, — подтвердил Уткин.
— А мне с вами, братки… Вот задам вам сейчас…
И Кайда обхватил всех троих и покатился с ними вниз по пологому склону.
— Приберегите силы! — крикнул им матрос, старательно чистивший противотанковое ружьё. — Нет в вас серьёзности перед ответственным заданием.
Ребята вскочили, посмеиваясь.
— Это всё он, — сказал Лысов, показывая на Кайду. — Да что с Малютки возьмёшь — дитя неразумное. Верно, Фергана?
Ферганой прозвали кока отряда Ивана Прохорова. Ему было уже лет двадцать восемь. Был он худощав, светловолос, нетороплив. До войны он работал поваром в одном из ресторанов Ферганы и часто рассказывал ребятам об этом городе. Вот они и дали ему прозвище «Фергана».
По боевому расписанию кок занимал место в строю с ПТР — противотанковым ружьём. Владел им неплохо. Человек он был заботливый, доброжелательный. Матросы его любили и уважали. Когда кто-нибудь просил: «Ну-ка, Фергана, подбавь ещё чумичку борща», он никогда не отказывал в добавке. Да и сам, бывало, предложит:
«Эй, Малютка из Донбасса, подставляй чумичку».
— Силу тебе девать некуда, — заметил Прохоров. — Да я тебе в следующий раз борщ без навара…
Но тут подошёл командир взвода лейтенант Карманов, под стать матросам расчёта Кайды, рослый, сильный, с энергичным обветренным лицом.
— Кайда, передайте «максим» Уткину, — распорядился он. — Будете моим связным.
— Почему я, товарищ командир? — В голосе Кайды слышались удивление и обида.
— А потому, что у вас самые длинные ноги, — усмехнулся лейтенант. — Вот ваше имущество. — Он протянул ему ракетницу и сумку с ракетами. — Научитесь распознавать в темноте на ощупь, какого цвета ракета.
— Есть научиться…
Когда он ушёл, Кайда огорчённо вздохнул:
— Матросское дело такое — прикажут и исполняй…
— Ничего, Володя, — сказал Копотилов. — Зато ещё одну воинскую специальность освоишь.
— Что верно, то верно, — согласился Кайда, садясь на пенёк и вынимая из мешка несколько ракет. — Займёмся этими игрушками. Какие они на ощупь?
Стемнело. Начал моросить дождь.
— Неуютно становится, — натягивая на плечи плащ-палатку, проворчал Лысов. — Сейчас бы в тёплую хату.
— Скоро в горячую попадёшь, — заметил Копотилов.
— Да, братцы, — подтвердил Кайда, — в пекле побываем.
И вдруг раздалась долгожданная команда:
— Становись!
Когда взвод выстроился, пришёл лейтенант Карманов и, встав перед строем, сказал:
— Задача такая, товарищи матросы. Отряд майора Куникова погрузился на катера и будет высаживаться около рыбозавода. Мы идём на поддержку. Сейчас двинемся на пирс и начнём грузиться на катера.
К причалу шли молча. Кайда нёс на плече станок пулемёта и мысленно повторял слова клятвы: «Не щадя своей жизни ради победы над врагом… нашим девизом будет: только вперёд…»
Две ночи и два дня
Погрузились благополучно. Но к причалу рыбозавода подойти было невозможно: на нём рвались мины и снаряды.
«Морской охотник» взял курс правее. Матросы прыгали прямо в ледяную воду.
Когда выбрались на берег, обнаружили, что впереди проволочные заграждения — ловушки из тонкой стальной паутины. За ними — окопы, немцы ведут оттуда огонь из автоматов и пулемётов.