Что это, случайно? Конечно, нет.
Местные жители при встрече вспоминали:
— Фашисты срочно убирали с поля боя своих убитых вояк, увозили куда-то подбитую технику. Тут же свозили нашу технику, с машин сбрасывали трупы наших бойцов. Это был самый настоящий спектакль.
— В сводке германского Верховного командования от 8 августа 1941 года, — рассказывал генерал-майор Снегов, — сообщалось, что фашистами взято в плен 103 тысячи наших бойцов и командиров, захвачено в районе Умани 317 танков и 858 орудий. Но это вымыслы геббельсовской пропаганды. Несомненно, наши войска 6-й и 12-й армий понесли тяжелые потери, но не такие, как придумали гитлеровцы. Взять хотя бы наш 8-й стрелковый корпус. К моменту этих событий в нем осталось десять недоукомплектованных батальонов. Это значит, что корпус имел мало сил и почти не имел техники. И тем не менее, корпус вырвался из окружения и продолжал бои. Остатки 8-го корпуса, находившиеся в глубоком тылу врага, продолжали бои с фашистами вплоть до 18 октября 1941 года. Затем были переформированы в партизанские отряды, части и соединения, которые успешно действовали на украинской земле.
…Мы вспоминали отдельные эпизоды, бои, товарищей и, конечно, мне очень хотелось узнать о судьбе нашего Родиона Ивановича Филиппова.
Помолчав немного, генерал Снегов сказал:
— Погиб наш фронтовой товарищ. Были ожесточенные бои за переправу через реку Синюху, близ села Лепковка. Выполняя приказ ликвидировать парашютный и танковый десанты фашистов под Новоархангельском, пали смертью храбрых почти все пограничники из Отдельного батальона особого назначения, в том числе и его командир — майор Филиппов, батальонный комиссар старший политрук Коротков.
После паузы, Михаил Георгиевич продолжал свой рассказ:
— Сейчас трудно даже представить, что творилось тогда в районе Подвысокого и особенно в Зеленой Браме. Там погибло много наших бойцов и командиров. Их участь разделили и командиры многих соединений. В их числе был и мой друг генерал Сергей Владимирович Верзин. Я старше него всего на два года. Он родился в 1898 году в семье сельского учителя. В 1918 году добровольно вступил в ряды РККА. Сражался на фронтах гражданской войны на Украине, Урале, в Узбекистане. После учился. За образцовую службу в 1936 году был награжден орденом Красной Звезды, в 1938 году — медалью «XX лет РККА». С 1939 года он был командиром 7-й стрелковой дивизии, которая в 1940 году успешно сражалась с белофиннами. Соединение стало Краснознаменным, а ее командира наградили орденом Красного Знамени. В числе первых в мае 1940 года ему присвоили звание генерал-майора, назначили командиром 173-й стрелковой дивизии, которая входила в состав 8-го стрелкового корпуса. Товарищи говорили, что он трагически погиб в той же Зеленой Браме в августе 1941 года.
Мы тогда еще не знали, что многие будут посмертно награждены боевыми орденами и медалями. Среди них и Сергей Владимирович — орденом Отечественной войны I степени.
После рассказа Михаила Георгиевича мы сидели и молчали, каждый из нас думал и вспоминал о боевых событиях в первые суровые месяцы Великой Отечественной войны.
— Удалось ли Вам найти кого-нибудь из Отдельной Коломыйской погранкомендатуры? — спросил Михаил Георгиевич.
Тогда я только начинал поиск и практически еще ничего не знал о пограничниках ОКПК. Семенова Валентина Ивановна в то время написала мне: «Вы один из пограничников нашей комендатуры остались в живых». К счастью она ошиблась. Конечно, многие погибли, но остались все-таки другие, живые свидетели героической битвы ОКПК.
Наша встреча с Михаилом Георгиевичем состоялась 30 сентября 1959 года. Он поделился со мной своими планами. Михаил Георгиевич собирался написать историю боевого пути 8-го стрелкового корпуса.
— Я в большом долгу перед воинами корпуса. Все живые участники боев 1941 года обязаны восстановить историю нашего пути. Мы должны рассказать детям и внукам о героических и трагических событиях этого периода, о жестоких и беспощадных сражениях с немецко-фашистскими захватчиками. Мне больно сознавать, что Отдельная Коломыйская погранкомендатура никак не отмечена за свои ратные подвиги из-за нечеткой работы штабной службы. Дело еще и в том, что знамена дивизий, полков и отдельных батальонов, а также все штабные документы в самое критическое для корпуса время были спрятаны в танке и зарыты на границе Черкасской и Кировоградской областей. Точно, где они спрятаны, я не знаю, потому что мой приказ выполнял начальник особого отдела со своими людьми, а его нет в живых. Каждый из нас чтит память павших и помнит живых, помнит боевые дела пограничников. Пусть всегда вдохновляют бойцов и тех, кто теперь охраняет государственную границу нашей Родины, подвиги отцов и старших братьев…