Тогда кто-то предложил: давайте пустим бутылки по кругу, альпинистское руководство будет пить, а остальные — только булькать, делая вид, что пьют.
Сказано — сделано, все шло отлично, участники булькали и закусывали шашлыком, бутылка перемещалась по кругу, пока, наконец, не попала в руки ростовчанину, отличному альпинисту и чудесному человеку. Он взял бутылку и вместо бульканья на глазах у изумленной публики влил в себя весь напиток, оставшийся в бутылке. Как он потом объяснял, сработал условный рефлекс, сила привычки — если поднес горлышко ко рту, то надо пить, а не булькать.
Но этот случай не повлиял на ход событий, так как начальство было удовлетворено и открыло один маршрут 6-й категории трудности на пик Ф. Энгельса (маршрут В. Кустовского), что позволило альпинистам продолжить свою работу в горах. Сезон у них не пропал зря.
«Ёдово»
В одной шутливой альпинистской песне есть такие слова: «В основе спорта альпинизма всегда стоял вопрос еды…». И это действительно так. Альпинисты на серьезных восхождениях работают по 10–12 часов, а иногда и дольше, при этом испытывая большие нервные и физические нагрузки. Чтобы полностью возместить организму эти потери энергии, необходимо особое, высококалорийное, питание в достаточном количестве.
В смысле калорий проблем нет — продукты на серьезные восхождения берутся отборные (мед, орехи, балык, икра, изюм и т. д.), но вот с количеством еды проблемы принципиальные. На стенное восхождение с тяжелым рюкзаком не пойдешь и, следовательно, нужно минимизировать вес груза, который берется с собой.
Вес снаряжения можно уменьшить за счет материала, из которого оно изготовлено. В этом вопросе альпинисты, опережая неповоротливую отечественную промышленность и используя такие материалы, как титан, каландр, дакрон, пух и др., сами изготавливали практически все снаряжение (кроме страховочных веревок), причем качество было на уровне мировых стандартов. С продуктом было несколько сложнее, но кое-что получаюсь делать самостоятельно — сублимированное мясо, различные приправы, тушенку и т. д.
Снаряжение можно облегчить за счет материала, но не за счет количества. На веревках, крючьях и палатках экономить не станешь. А вот вес продукта зачастую уменьшался путем урезания его объема.
И тут все зависело от спортивных принципов, принятых в команде. У одних дневной рацион был больше, но скорость продвижения по маршруту — меньше, у других команд — наоборот.
В команде питерского «Труда» дневной рацион питания составлял 200–250 гр. на человека. При таком мизерном пайке в течение 7-12 дней чувство голода было естественным состоянием альпинистов, и в весе они теряли за время восхождения по 10–12 кг.
Поэтому при возвращении в базовый лагерь часто происходили трагикомические случаи, которые иногда требовали неотложной медицинской помощи.
Например, в 1971 году на Юго-Западном Памире известный питерский альпинист Юра Борзов съел астрономическое количество пирожков и после этого ходил по лагерю как тень. Коля Степанов в 1977 году, возвращаясь с рекордного восхождения на первенство СССР, уже придя в базовый лагерь, в нескольких метрах от входа в палатку, где был накрыт праздничный стол, увидел открытую пятилитровую банку сгущенки (возможно, она ему снилась по ночам на восхождении), не смог пройти мимо и практически полностью ее поглотил. В тот день никто его больше в базовом лагере не видел.
Когда команда, в которой был питерский альпинист Г.И. Корепанов, сделав рекордный траверс всего массива пика Победы, спустилась вниз и добралась до какого-то местного ресторана, они съели там все, что только можно было съесть, включая весь соус для шашлыка.
Иногда в экспедициях и на сборах какого-то продукта оказывалось по разным причинам очень много, тогда на него объявлялся «коммунизм» — т. е. каждому по потребностям, и продукт за короткое время исчезал.
Например, в 1972 году, в Фанских горах был объявлен «коммунизм» на коробку, в которой было 500 штук яиц. И за один день эта коробка растворилась в яичницах, омлетах и гоголь-моголях.