И всё равно мне их было жалко… Наверное потому, что их лица помимо доброты излучали чувство смертельной усталости. В это чувство входили также постоянные недосыпания и регулярные недоедания, бесконечные физические усилия и элементарные бытовые тяготы…
Но тут мы повернули в очередной раз и выехали на открытое пространство. Именно отсюда я и увидел город Грозный. Эту свободолюбивую столицу гордой Ичкерии. Одноэтажные окраины были затянуты сплошной дымкой, над которой возвышались грязновато-белые высотки. Судя по всему, город горел. Открытого пламени не было видно, и тем не менее Грозный горел.
А ещё там шёл бой. Он как бы состоял из дежурных очередей, которыми обменивались выдохшиеся противоборствующие стороны, и из ожесточённых перестрелок в соседних кварталах. Возможно где-то снайпера старательно выискивали для себя новые цели и очередные жертвы. Скорей всего, наводчики подгоняли перекрестия в нужные точки и привычно давили на спуск, электрический или же механический. Миномётчики устало зажимали уши, потому что через секунду-другую прозвучит оглушительный хлопок и мина полетит прямо в свою точку попадания…
Словом, все эти групповые и одиночные действия объединялись в одно понятие - в городе Грозном шёл бой. Один для всех и для каждого в отдельности.
А мы ехали дальше. Ведь уже темнело и нам следовало поторопиться, чтобы оказаться в аэропорту Северный до наступления сумерек. На каком-то перекрёстке на глаза попался одиноко стоящий домик. Попавшим в него снарядом разворотило один угол, поэтому нам была видна внутренняя обстановка. Вернее, всё то немногое, что от неё осталось. Проехав чуть дальше, я увидел стоявший рядом с домом открытый ГАЗ-66, в кузове которого валялось несколько досок. Там же находился полуразодранный диван и какая-то тумбочка. Вот из полуразрушенного строения показалось двое солдат с очередной партией свежесорванных досок.
Я всё понимал. Здесь война диктовала свои законы, и им следовало подчиняться, чтобы увеличить свои шансы на выживание. Ведь доски - это прежде всего дрова, а значит и тепло. Ободранный осколками диван вполне сможет заменить солдатскую кровать. Ведь на голой и сырой земле особо так не отоспишься.
И всё-таки только что увиденная картина была для меня жутко непривычной. Потому что ранее мне не доводилось встречаться с чумазыми и усталыми солдатами, которые волоком тянут за собой вырванные из пола доски. Потому что прежде мне никогда не приходилось рассматривать своими собственными глазами внутреннее убранство недавно ещё жилого помещения… Да ещё и через свежий пролом в кирпичной стене… И тем более мне было дико и странно видеть полуразрушенный снарядом дом, построенный когда-то в привычной для нас манере. То есть небольшой домик с палисадничком, серым шиферным навесом и ухоженным виноградником, хозяйственными постройками и какими-то фруктовыми деревьями.
Для меня это было странно, дико и жутко… Ведь подобных домиков в России имеется очень большое количество. И это не глинобитные жилища Афганистана, и даже не немецкие здания в готическом стиле образца 45-го года. Это был обычный с виду российский домик. Но несколько дней назад в него попал российский снаряд и некогда проживавшие в нём граждане России были вынуждены уйти, чтобы остаться в живых… чтобы их не сожрала эта фактически гражданская война… Которую то ли со стыда, то ли вследствие особой степени цинизма и наглого лицемерия… Эта война, которую принято называть наведением конституционного порядка.
Но мы продолжали ехать дальше. Прямиком в это самое… В это наведение конституционного порядка. Вернее, в самое его пекло! В горящий и громыхающий город Грозный. В эту продолжающую сопротивляться и отстреливаться столицу Чечни.
В указанном месте наша колонна свернула с асфальтовой дороги на грунтовку. Пробираться в аэропорт Северный через горящие городские кварталы было крайне небезопасным делом. Поэтому наши грузовики двинулись напрямик, то есть через населённый пункт Алхазурово. Отсюда до аэропорта Северный оставалось километров пять или шесть. Вроде бы немного, но их ещё надо было проехать. Ведь грунтовая дорога оказалась слишком разбитой прошедшей до нас техникой. Но наши Уралы упрямо месили дорожную грязь и настырно преодолевали свежие лужи, продолжая хоть и медленно, но всё-таки двигаться вперёд. Слева тянулись фруктовые сады, справа простиралось широкое и голое поле… А впереди нас ждал Грозный.
Откуда-то издалека прилетела мина… Обычная такая чугунная болванка со взрывчаткой внутри и взрывателем на острие. Она могла разорваться где угодно в радиусе трёх-четырёх километров от того ствола, из которого и "выпорхнула"… Но эта мина взорвалась в полусотне метров от нашей колонны… Как и следовало того ожидать, за первой "гостьей" прилетели и другие…