Брэйди подошел поближе, смахнул белокурый локон с ее лба. Его пальцы скользнули по нежной, как цветочный лепесток, коже.
— Я что-нибудь придумаю, — сказал он и быстро прошел к двери… пока не совершил какую-нибудь глупость.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В понедельник утром Брэйди выступал на собрании фермеров с докладом о браконьерстве. Затем он отправился на встречу женщин, по старой традиции собиравшихся вместе, чтобы шить лоскутные одеяла, где доложил об уменьшении преступности в Хармони за время его пребывания на посту шерифа. После этого он поехал в ассоциацию учителей и родителей, где говорил с родителями о профилактике подростковой преступности.
Брэйди возвращался в контору, думая о Сьюзи. Она весь день надписывала конверты, в которых рассылала рекламные листки всем зарегистрированным избирателям округа. Его голова раскалывалась, горло саднило, однако он чувствовал себя вполне прилично, пока не заметил прилепленный к стене универмага новый плакат с фотографией Даррела Стейплза и его семейства — любящей жены и двоих детей.
Он остановил машину и уставился на фотографию, представляя на месте Даррела себя. Будучи женатым кандидатом с двумя детьми, стал бы он бесспорной кандидатурой на выборах? Он, конечно, не опустился бы до женитьбы ради победы.
Брэйди распахнул дверь конторы и громко позвал Сьюзи. Она вышла из своего кабинета. Аккуратный брючный костюм и золотисто-зеленый шарф вокруг шеи точно под цвет глаз.
— Что случилось?
— Ничего. Все. Ты видела плакат?
— Стейплза? Да, я его видела. Послушай, не о чем беспокоиться. За тебя — твой послужной список. Все тебя знают. Все тебя любят. Ну что есть у него, чего нет у тебя?
— Для начала — жена и двое детей. Только не говори мне, что избиратели на это не клюнут. Я точно знаю, что клюнут.
— Так женись.
— Мне не до шуток.
— Прости. Я не должна была говорить с тобой о женитьбе.
— Я был женат, ты — нет, — напомнил Брэйди. — Ты считаешь, что брак решит все твои проблемы. Ты понятия не имеешь, что это такое, иначе сто раз подумала бы.
— Ты никогда не говорил со мной о своем браке. Я просто…
— Ты предположила, что со мной трудно ужиться? Что ж, все верно. Полицейские — паршивые мужья. Их никогда нет рядом. Они думают только о работе. Они забывают о днях рождения и годовщинах. Расследуя преступление, не возвращаются домой по ночам. Учти это. — Брэйди не смог сдержать горькие нотки. Он так и не забыл слова, которые бывшая жена бросила ему перед уходом. Ты во всем виноват. Тебя никогда не было рядом. Ты ни на что не годен. Ни в любви, ни в браке.
— Учту, — сказала Сьюзи. В ее глазах светились сочувствие и нежность. — Я хочу помочь тебе победить, чтобы спокойно заняться своей жизнью.
— Хорошо.
Он не желал больше говорить ни о женах, ни о детях, ни о чем-то другом, чего у него нет. Он сел за свой стол, откинулся вместе со стулом, бросая вызов законам физики и молясь лишь о том, чтобы прошла головная боль и перестало першить в горле.
— Ты не отметил, что, кроме жены и детей, у Даррела есть деньги, — сказала Сьюзи.
— Может, и не отметил, но не забыл, — пробормотал Брэйди, сжимая пальцами виски.
— Что с тобой?
— Ничего, кроме наждака в горле и оркестра в голове. Лучшее лекарство — полноценный сон. Надеюсь, мне когда-нибудь удастся выспаться.
— Тебе необходим хороший массаж. Брэйди не отреагировал.
Сьюзи подошла к нему, остановилась за его спиной, осторожно провела ладонями по волосам. Густые и пружинистые, они защекотали ее ладони, вызывая ответную дрожь в пояснице.
Ей ужасно захотелось спрятать лицо в его волосах, вдохнуть головокружительный мужской запах, по которому она различила бы Брэйди где угодно с завязанными глазами. Ее сердце затрепетало, сигналы тревоги зазвенели где-то на окраине мозга. Она не прислушалась. Наклонившись, она стала разминать его шею и широкие плечи.
Его глухой стон отозвался взрывом желания, пронзившим ее тело.
— Хорошо? — прошептала Сьюзи. Как будто она не знала!
Брэйди откинул голову назад, прижался к ее ребрам чуть ниже грудей, и жаркая волна разлилась по ее телу. Сьюзи напомнила себе, что Брэйди ее начальник. Она сказала себе, что у него болит голова и она всего лишь пытается облегчить боль. Больше ничего. Но все оказалось гораздо сложнее. Сьюзи сделала глубокий вдох, сжала большими пальцами его виски… и поняла, что должна остановиться. Немедленно.
— Я приготовлю тебе чай с медом для горла, — предложила она, на цыпочках обходя стол. Брэйди кивнул и закрыл глаза.
Благодаря Бога за то, что Брэйди понятия не имеет, как действует на нее, Сьюзи с тихим вздохом прошла в кладовку, чтобы согреть воду. Когда она вернулась с чашкой чая, Брэйди сидел выпрямившись, погрузив пятерню в волосы. Линии вокруг его рта углубились, подчеркнув признаки усталости, которые она прежде не замечала. Ее сердце сжалось. Пусть он думает, что ему не нужна жена. Может, его и подкосило крушение первого брака, но если есть на свете мужчина, который нуждается в заботе, то это Брэйди.
Сьюзи поставила чашку на его стол.
— Надеюсь, ты любишь «Персиковую страсть».
Брэйди ухмыльнулся. Следы усталости тут же исчезли, словно смытые паром, поднимающимся из чашки.
— Я люблю и персиковую страсть, и все другие виды страсти, а ты?
— Именно страсть когда-то навлекла на меня неприятности, — строго сказала она. — Я поклялась держаться подальше от страстей.
Брэйди сделал большой глоток, не сводя глаз с ее лица. Сьюзи почувствовала, что краснеет. Она больше никогда не поддастся страстям, но и ни на что бы не променяла Тревиса, результат ее пылкого романа. Только страсть недолговечна, и на этот раз она ищет нечто другое. Постоянное.
— Итак, вернемся к деньгам, — резко сменила она тему. — Джентри хотят устроить сельский бал на своем ранчо. По двадцать пять долларов с каждой пары в твой избирательный фонд. Что скажешь?
— Великолепно. Надеюсь, мне не придется танцевать?
— Конечно, нет. Ты будешь пожимать всем руки. А что плохого в танцах?
— Это одна из многих вещей, которые я не делаю.
— Они пригласят специального человека, который будет объявлять танцы и учить всех танцевать. Повеселимся.
— Сьюзи, мне не нужно веселье. Мне нужно…
— Победить на выборах. Я знаю.
Только она собралась вернуться в свой кабинет, к столу, заваленному рекламными листками и конвертами, как Брэйди окликнул ее:
— Спасибо за чай. И за массаж.
— Тебе лучше?
Его глаза потемнели, стали почти черными и совершенно непроницаемыми. Он так долго молчал, что Сьюзи решила, будто он забыл про ее вопрос.
— Зависит от того, — наконец сказал он, — что ты подразумеваешь под словом «лучше».
Сьюзи смотрела пустым взглядом на высившуюся за окном ее кабинета ратушу и думала, что же происходит с Брэйди… если не считать головной боли и саднящего горла.
В пять часов вечера, устав от вопросов, на которые она так и не нашла ответов, Сьюзи встала, повесила на плечо сумочку, попрощалась с Брэйди. Он помахал ей рукой, коротко улыбнулся и вернулся к своим бумагам, будто ничего не случилось. Ничего и не случилось. Во всяком случае, с ним.
На следующий день мама Сьюзи приболела и не смогла забрать Тревиса, так что пришлось отпроситься у Брэйди. Обычно Сьюзи с удовольствием ходила на работу. Как бы она ни мечтала стать домохозяйкой, она наслаждалась словесными перепалками с Брэйди, общением с горожанами Хармони, любила помогать Брэйди решать текущие проблемы. Сегодня все изменилось. Сегодня она даже обрадовалась убедительному предлогу, чтобы остаться дома.
Сьюзи сказала себе, что ей необходимо отдохнуть от стресса последних дней. Кого она обманывает? Ей необходимо отдохнуть от Брэйди. От тех головокружительных чувств, которые он в ней пробуждает…
Утро тянулось медленно. Сьюзи загружала и разгружала стиральную машину, меняла Тревису памперсы, собирала разбросанные игрушки и потихоньку сознавала, что в жизни работающей матери есть свои прелести.