Выбрать главу

— Кто звонил?

— Это Сталин, мы с ним помирились.

— То есть как?

И тогда Крупской, у которой слова эти вырвались нечаянно, пришлось рассказать о том, что произошло между нею и Сталиным в декабре прошлого года.

Суть же этого инцидента такова. 21 декабря Крупская с разрешения профессора Ферстера записала продиктованное Лениным письмо Троцкому, где предлагалось поставить вопрос о монополии внешней торговли на XII партийном съезде и на фракции X Всероссийского съезда Советов. Троцкий, исходя из соображений партийной лояльности, немедленно после получения письма сообщил о его содержании по телефону Каменеву. Каменев в свою очередь тут же послал письмо Сталину, в котором изложил суть этого разговора. «Своего мнения Троцкий не выражал, но просил передать этот вопрос в комиссию ЦК по проведению съезда,— писал Каменев.— Я ему обещал передать тебе, что и делаю» [156].

В тот же день Сталин написал ответ Каменеву, выразив своё неудовольствие тем, «как мог Старик организовать переписку с Троцким при абсолютном запрещении Ферстера» [157]. Тогда же и состоялся разговор между Сталиным и Крупской, в котором он сослался на принятое 18 декабря решение пленума ЦК, возлагавшее на него «персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки» [158]. Формально руководствуясь этими новыми полномочиями, Сталин подверг Крупскую грубым оскорблениям и угрозам за то, что она якобы нарушила это решение.

О характере этого разговора и реакции на него Крупской свидетельствует направленное ею на следующий день письмо Каменеву, в котором она просила его и Зиновьева оградить её «от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз» [159].

Узнав о том, что грубость Сталина распространилась и на его жену, что этот эпизод стал известен третьим лицам, Ленин почувствовал себя глубоко оскорбленным. Ощутив с особой силой свою беспомощность в этой ситуации, беспомощность прикованного к постели человека, он отреагировал единственно доступным для него способом: направил Сталину (в копии Зиновьеву и Каменеву) письмо, предлагавшее «взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения» [160].

Очевидно, к этим дням относятся слова Ленина о Сталине, переданные Крупской в 1926 году Троцкому: «У него нет элементарной честности, самой простой человеческой честности» [161]. Эти слова в более заостренной форме как бы продолжают нравственную характеристику Сталина в «Завещании».

К этим же дням, по-видимому, относится и рассказанный в 1967 году Володичевой эпизод с телефонным разговором М. И. Ульяновой, в силу развернувшихся событий резко изменившей своё отношение к Сталину. В этом разговоре Ульянова грозила Сталину обратиться к помощи московских рабочих, «чтобы они научили вас, как нужно заботиться о Ленине» [162]. В то время апелляция к мнению рабочих была весьма серьёзной угрозой даже для генерального секретаря.

В роковые дни начала марта 1923 года политические и личные события тесно переплелись между собой. Получив 6 марта последнюю продиктованную Лениным записку (к Мдивани и Махарадзе), Троцкий познакомил Каменева с ленинскими документами по национальному вопросу. Каменев «был совершенно дезориентирован,— вспоминал Троцкий.— Идея тройки — Сталин, Зиновьев, Каменев — была уже давно готова… Маленькая записочка врезывалась в этот план острым клином… Каменев был достаточно опытным политиком, чтобы сразу понять, что для Ленина дело шло не о Грузии только, но обо всей вообще роли Сталина в партии» [163].

В свою очередь Каменев сообщил, что он был у Крупской по её вызову и та рассказала ему о только что продиктованном Лениным письме Сталину. «Но ведь вы знаете Ильича,— прибавила Крупская,— он бы никогда не пошёл на разрыв личных отношений, если б не считал необходимым разгромить Сталина политически» [164]. Каменев, который на следующий день собирался выехать на съезд грузинских коммунистов, откровенно признался Троцкому, что не знает, как ему поступать.

В ответ на это Троцкий сказал ему и просил передать другим триумвирам, что он не собирается поднимать на съезде борьбу за принятие организационных выводов относительно Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского. «Я стою за сохранение status quo. Если Ленин до съезда встанет на ноги, что, к несчастью, маловероятно, то мы с ним вместе обсудим вопрос заново… я согласен с Лениным по существу. Я хочу радикального изменения национальной политики, прекращения репрессий против грузинских противников Сталина, прекращения административного зажима партии, более твёрдого курса на индустриализацию и честного сотрудничества наверху» [165].

вернуться

156

Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 191, 192.

вернуться

157

Там же.

вернуться

158

Там же.

вернуться

159

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 675.

вернуться

160

Там же. С. 329, 330.

вернуться

161

Троцкий Л. Д. Портреты. С. 43.

вернуться

162

Московские новости. 1989. 23 апреля.

вернуться

163

Троцкий Л. Д. Моя жизнь. С. 460, 461.

вернуться

164

Там же.

вернуться

165

Там же.