Что это? Вот тут, в дальнем правом углу не было тетрадки. А теперь тетрадка есть. Есть, и все. Колдовство. Обман зрения. Чудо.
Володя листает страницы.
Нет, никаких чудес не бывает. Прямо над последней записью, над буквой «м» — 20 мая — маленькая дырочка с неровными коричневыми краями. Если читать и держать в руке папиросу, на ней набирается серый пепел. Он может падать — ничего. Но он увлекает за собой красноватую сердцевинку — и вот, пожалуйста. Такие крохотные дырочки есть на скатерти — когда задумывается папа. И у тети Лиды на старом платье — это, когда она задумывается. Вот оно что! Здесь стирали резинкой края, чтобы, вроде, просто дырочка. Вот и не вернули сразу. А тайно положили. Значит, не будут об этом? Значит, так все и останется? Маленький фокус — шарика нет — шарик есть!
Как теперь жить?
Папа сидел как выбитый из камня. Маминому приезду не рад. Салату из свежих огурцов не рад. Ничему. Зато тетя Лида! А что ей? Чужой человек!
Салат только улыбнулся и исчез в ее животе. Варенье из кабачков (да, да, из крохотных зеленых кабачков), которое мама везла издалека, вошло в тетю Лиду чуть ли не вместе с банкой.
Прекрасный аппетит. Вот что значит чужой человек! А Володя все прикидывает — как теперь? Заговоришь — им уже ясно почему — разоблачили. Будешь молчать, и они, значит, будут? Иначе не стирали бы, не клали тетрадку.
— Что-то мужчины мои мрачнее ночи, — сказала мама и заглянула Володе в глаза. Раньше она говорила, что может вот так все узнать. Теперь Володя понимает шутки. Но глаза отвел.
— Ты кушай, кушай, — заторопила маму тетя Лида. (Могла начать разговор — и не стала.)
— Мам, а правда, ты на пять лет старше тети Лиды?
Тетя Лида покраснела. Тигров она испугалась! (Ну, скажи. Злишься ведь! Начни.)
В Володю будто бес вселился.
— Мам, а ты в детстве варенье из буфета таскала?
— Нет… Не помню, а что?
— А тетя Лида?
— Конечно, нет. Да что ты? Что у вас тут происходит?
— Некоторые по себе судят! (Не выдержала!)
— Да в чем дело?
— Кушай, Лёля, поговорим еще. — Это отец. — Не волнуйся, Лида. — Он невозможно вежливый. Вот в чем беда.
— Я у отца три рубля взял, — неожиданно для себя сказал Володя. Прямо будто за стеной стоял старик Хоттабыч и нашептывал. Помимо воли все шло. — Взял и проел. В Измайлове. Сдачу могу вернуть.
У мамы глаза стали узенькими, как у японца.
— Это что за тон? Будто хвалишься. Как ты мог?
— Спросить было не у кого. Папа с утра ушел.
Веки у мамы почти совсем сошлись. Так она всегда злится. Она глянула узкими глазами на папу, а сказала почему-то Володе:
— Знаешь что, сын, иди-ка ты из-за стола! Сегодня мой день, а ты взялся его испортить.
Справедливости нет. Он, Володя, больше всех рад маме. И его гонят.
Володя поглядел на часы. Ровно пять.
Он быстро сбежал по ступеням.
Алька ждал у ворот.
10
Если вы раньше бывали в ресторане — тогда, конечно. Тогда для вас в этом ничего особенного. А вот Володя не бывал. В диетпитание ходил с мамой. А в ресторан — никогда!
А там:
В дымном тумане плавала музыка.
А там:
Теплыми волнами обступали запахи — мясные, чесночные, острые.
А там произносились заклинания: «Цыплята табака!..»
«Пошли цыплята табака». «Лоби горячий!», «Паприкаш!». С ума сойти! Точно духов вызывают!
И вот уже один дух — весь в черном — с нечеловеческим изяществом порхнул, жонглируя подносом, где что-то шипело, дымилось и пылало.
«Каберне!»
«Люля кебаб!..»
Стоя в преддверье, Володя холодел: не пустят! Нет, не пустят!
А Длинный был спокоен. Он не спрашивал. Такие вообще не спрашивают. Они утверждают.
— Разденьте братишек. Днем можно. — И вот, пожалуйста: старенькие пальтишки на вешалке.
— Где желаете? У окошечка?
А Длинный не желает у окошечка. Он поискал кого-то глазами, кивнул, и они сели за столик посреди зала.
— Что будете кушать?
А Длинный так не спеша:
— Вот это (ногтем по табличке меню) и вот это. Ну и это, конечно, — триста грамм.
Он ничего, этот Длинный. Обопрешься — не упадешь. Жаль, на Володю не глядит. Все на Альку. А тот — темнее ночи. И зря. Раз уж пошел — веселись. А так и ходить нечего. Длинный налил им обоим тоненькие, звонкие рюмки.
— Кагор. Лечебное вино. Врачи прописывают с грудного возраста.
И верно. Володе давно, еще в детстве, когда он попал под дождь и вымок и замерз, дали такого вина. Он по вкусу вспомнил. Очень уютно было тогда. И теперь стало.