Чем дальше в глубь времен уходят в своих исследованиях палеоботаники, тем большее сходство между флорой Сибири и Дальнего Востока, с одной стороны, и Северной Америки — с другой они находят. «Флора Северной Америки изобилует сибирскими растениями. Они настолько “сибирские”, что иногда американские ученые не могут определить их по материалам, которыми располагают, — пишет академик А. П. Окладников, — Профессор Д. Хопкинс, например, в 1973 году привозил в наш Академгородок собранную им на Аляске коллекцию ископаемой лиственницы и ископаемых ив. Растения эти американские специалисты определить) не смогли, они только указали, что это не американские, а сибирские виды и посоветовали обратиться за помощью к советским коллегам. Что Д. Хопкинс и сделал».
Загадки задают ботаникам и палеоботаникам не только высшие растения, но и низшие, например мхи. «Существует представление о том, что мхи имеют широкое распространение благодаря разносу ветром их спор, которые они продуцируют в огромных количествах. Однако это мнение ошибочно: мхи мигрируют так же, как и высшие растения, и, вероятно, связаны с ними в своих миграциях. Некоторые сорные виды мхов, сопутствующие человеку, имеют обширные ареалы. Отсюда и возникло неправильное мнение о существовании у всех мхов широких ареалов. Напротив, многие мхи имеют разорванные ареалы, отражающие климатические и исторические закономерности четвертичного периода, как более ранних, так и более поздних отрезков времени», — пишет американский биолог, специалист по мхам В. Стирс. И приводит характерные примеры загадочного распространения мхов по обе стороны Тихого океана.
Мох хабродон лейкотрихус, растущий сейчас в северной Японии, обнаружен был во многих районах Аляски. Другой вид мха, прежде известный только в Китае, был найден на Аляске, в районе торы Мак-Кинли на северном склоне хребта Брукс. На склонах того же аляскинского хребта В. Стирс обнаружил разновидности печеночных мхов, прежде известных только в Азии.
Можно было бы еще долго перечислять сходные виды растительности Старого и Нового Света. И объяснить это сходство случайными переносами невозможно, ведь речь идет не об отдельных видах, а о целых сообществах, провинциях и подпровинциях. «Виды растений занимают новые площади целыми группами или ассоциациями, где разобщенный вид если и выживет, то образует подвиды, более приспособленные к новым условиям местообитания, — пишет В. Стирс. — Невозможно согласиться с вероятностью случайного заноса на большие расстояния целых ассоциаций растений, образующих флоры с разорванными ареалами».
Но если отвергнуть дальний разнос спор и семян растений, то каким же образом объяснить сходство растительности Старого и Нового Света?
В последнее время широкой популярностью пользуется теория дрейфа континентов, выдвинутая Вегенером в начале века и подтверждаемая многими данными геофизики, океанологии и других наук наших дней. Но если дрейф материков может объяснить распространение по планете динозавров или растительности, существовавшей в эпоху ящеров, то с помощью этой теории уж никак не объяснить распространение сайгаков или растений, возникших в эпоху последнего оледенения. Ибо счет здесь идет не на десятки тысяч лет, а на десятки миллионов, которыми оперируют сторонники материкового дрейфа.
А кроме того, дрейф континентов предполагает, что все материки были собраны в один, Пангею, затем расколовшуюся на Лавразию в северном полушарии и Гондвану в южном, которая, в свою очередь, раскололась на Африку, Южную Америку, Австралию, Индию и Антарктиду. Стало быть, с позиций теории дрейфа континентов, расстояние между Северо-Востоком Азии и Северо-Западом Америки, узкая полоска Берингова пролива, не принимается во внимание. А если и принимается, то, согласно теории, расстояние между ними в давние времена было не меньше, а больше, чем нынешнее. Это значит, что животным и растениям преодолеть водную преграду, разделяющую материки, было не легче, чем ныне, а трудней!
Загадка пролива
Берингов пролив, как вы убедились сами, не служит серьезным препятствием для растений и северных животных, переходящих с одного материка на другой. Однако далеко не все проливы столь «доступны». Мы уже упоминали остров Мадагаскар с его лемурами. Фауна Мадагаскара входит в так называемую Эфиопскую (Африканскую) провинцию, но она настолько своеобразна, что зоогеографы выделили ее в особую подобласть — Мадагаскарскую.