«Древняя Берингия сыграла решающую роль в заселении Алеутских островов» — такой вывод делает профессор Р. С. Васильевский в статье, опубликованной в томе «Берингия в кайнозое», Однако в той же книге вслед за работой Васильевского идет работа, авторами которой являются не менее известные археологи Ю. А. Мочанов и С. А. Федосеева. И в работе этой излагается иная модель заселения северо-западной оконечности Нового Света.
Вслед за «дюктайцами», древнейшими охотниками Восточной Сибири, пользовавшимися орудиями палеолита, приходят представители так называемой Сумнагинской культуры. Сумнагинцы, как и дюктайцы, их предшественники, были охотниками, а не рыболовами. Только охотничьей добычей их были не мамонты, как у дюктайцев, а лоси и северные олени. «Вся совокупность фактов свидетельствует, что сумнагинцы генетически связаны не с дюктайцами, а с палеолитическими приенисейскими популяциями охотников на северного оленя, которые проникли в бассейн р. Лены на рубеже плейстоцена и голоцена, около 10,5 тыс. лет назад».
Затем, по мысли Мочанова и Федосеевой, эти пришельцы с берегов Енисея начали продвижение дальше на восток. Когда они добрались до «края Ойкумены», Берингии уже не было, и она не могла служить им сухопутным мостом. «Распространение этой культуры через Берингов пролив по Аляске сейчас фиксируется на материалах комплексов Галлахер-Флинт, Кобук и Анангулы. Мы склонны думать, что сумнагинцы явились одним из основных этнических компонентов протоэскимосоко-алеутской популяции. Окончательное сложение эскимосского этноса и его культуры происходит в арктической и субарктической Америке под влиянием адаптации к местным условиям и контактов с северными индейцами. Реликтовая сумнагинская культура, очевидно, сохраняется и у эскимосов-карибу. Около 2,5 тыс. лет назад отдельные эскимосские популяции, с вполне сложившейся культурой морских зверобоев, вновь переходят, но уже в обратном направлении, Берингов пролив и осваивают прибрежную часть Чукотки и Восточной Якутии. Интересно отметить, что по археологическим материалам это была единственная “берингийская” миграция населения из Нового Света в Старый».
Таким образом, если крупный специалист по «тихоокеанским культурам» Р. С. Васильевский, как и его американские коллеги, например профессор Лафлин, полагают, что предки алеутов пришли с юга и пользовались Берингийским мостом суши для проникновения в Америку, не менее известные специалисты по «восточно-сибирским» культурам каменного века из Якутии считают, что предки алеутов и эскимосов пришли не с юга, а с запада и связаны с эволюцией культуры охотников на оленей и лосей, пересекших Сибирь от берегов Енисея до Берингова пролива. Однако есть и еще одно, не менее авторитетное мнение, принадлежащее крупнейшему магаданскому археологу, члену-корреспонденту Академии наук Николаю Николаевичу Дикову.
Диков, так же как и Васильевский и Мочанов, считает, что возникновению специализированного зверобойного промысла предшествовал длительный период формирования приморской экономики, начавшейся, вероятно, в голоцене после вымирания мамонтов и других крупных животных (в этом пункте ни у кого из специалистов расхождений, по сути дела, нет). Но, как отмечает Н. Н. Диков, «еще во многом неясно, где происходило первоначальное формирование морского зверобойного промысла. Одни считают, что в зоне Берингова пролива, другие — на берегах Бристольского залива на юго-западе Аляски, причем первый центр связывается только с эскимосами, а второй — с эскимосо-алеутами. Существует мнение и о двух независимых очагах приморской адаптации: у предков эскимосов в районе Бристольского залива на юго-западе Аляски и у предков коряков на северном побережье Охотского моря и соответственно о двух “кругах” морских зверобойных культур: северном эскимосском и южном корякско-чукотско-алеутском».